188 дней и ночей

Приводя мнение среднестатистического мужчины, Вы правы, когда замечаете, что с любовницей нет будней, что поход на сторону требует смелости, что за изменой кроются дефицит чувств и страх, что никогда больше не будет другой женщины. Интересно, откуда берется мужское убеждение в том, что женщины в данном вопросе думают по-другому. Полагаю, что у них просто меньше времени на измену и, несомненно, меньше смелости на то, чтобы разрушить более-менее сложившуюся жизнь. Потому что неверность для женщины чаще всего означает начало новых серьезных отношений с другим мужчиной. При условии, что он в последний момент не вернется к домашнему очагу. К лучшему супу из помидоров, выглаженным рубашкам, туда, где в присутствии женщины не надо втягивать живот. Все известно и предсказуемо.

А теперь я отвечу на Ваш вопрос: «Какой раз был для Вас главнее, первый или последний?» Отвечаю спонтанно, без долгих раздумий: «Тот, которого еще не было». Многозначно? Это один из вариантов ответа на коварные вопросы.

Франкфурт-на-Майне, суббота, ночь

Пани Малгожата, от Судьбы, видимо, не уйдешь…

Позволю себе еще раз обратиться к этой теме. Есть у меня для этого важная причина. Я все еще нахожусь под впечатлением трогательного репортажа, который пустили по немецкому телевидению и который абсолютно случайно мне удалось посмотреть сегодня вечером. Я смотрю телевизор урывками. Практически исключительно когда у меня набирается куча выстиранных вещей для глажки, которую на потом отложить невозможно. Утюг и телевизор для меня как сиамские близнецы, сросшиеся пластиком удлинителя. В последнее время «братец-телевизор» редко кажется мне более интеллектуальным, чем «братец-утюг». Кроме того, за утюг пока что не приходится вносить абонентской платы. Интересно, каково Ваше мнение относительно польского телевидения. Но сегодня вечером телевидение меня взволновано…

В Германии только один такой детский сад. Он возник благодаря деятельности вдохновенных, впечатлительных и решительных людей, решивших «бороться до конца». И победивших. В этом единственном в своем роде саду каждый день надежда перемешивается со слезами. Двадцать два ребенка в возрасте от двух до шести лет играют друг с другом. Половина из них здоровые, остальные — с самого рождения заражены ВИЧ. У преобладающей части здоровых детей родители являются носителями ВИЧ.

Где начинается Судьба? Просматривая этот репортаж, я вдруг понял, что вовсе не с нашим рождением. И даже не с нашим зачатием. Она начинается гораздо, гораздо раньше. И хуже всего то, что мы никак не можем на это повлиять. Она начинается уже в биографии и в Судьбе тех, кто призвал нас — то ли случайно, то ли осознанно — к жизни. Несправедливо.

Тиму пять лет, и у него нет ВИЧ. Его матери осталось жить месяц, максимум полтора. Директор детского сада договорилась с Тимом, что, когда мама «уйдет», Тим переедет к ней. Своего отца Тим никогда не видел. Даже на фото. Мать встретилась с отцом Тима только раз в жизни. Она даже не помнит его имени. Она тогда была «под кайфом». За порцию героина она заплатила тем, чем могла тогда заплатить. А ничего другого у нее и не было. Десять минут грязного «интима» в провонявшем мочой вокзальном туалете. Через девять месяцев родился Тим. Антье четыре года. Она инфицирована. Она прекрасно знает, что может пользоваться только своей зубной щеткой и только своей ложечкой для йогурта. Патрик тоже инфицирован. Сегодня у него день рождения — пять лет. Стол украшен цветами, другие дети принесли ему подарки, на торте горят пять свечек. Дети хлопают в ладоши, когда Патрику удается задуть все пять разом. Потом они подходят к нему, обнимают и поздравляют. Мартин, воспитатель (один из «боровшихся до конца», здоровый), на вопрос о страхе заразиться спокойно отвечает: «Абсолютно необоснован. Наша дочь тоже посещает этот детский сад. Надо лишь быть внимательным, когда дети во время игры могут пораниться». В этот момент Патрик радостно подбегает к воспитателю. Прижимается к нему и забирается на колени. Очень маловероятно, что Патрику удастся задуть свои свечки через год. Но год — это вечность. Жизнь этих детей — это «здесь и сейчас». «Здесь» существует с недавнего времени. «Сейчас» для большинства из них кончится еще до того, как они пойдут в школу. Когда умирает кто-нибудь из детей, воспитательницы и воспитатели в ЭТОМ детском саду говорят, что ребенок уехал. Детишки, что помладше, верят в это. Детский сад «Надежда». Надежда с большой буквы «Н». Противостоящая каждый день Судьбе. Детский сад для детей с «очень коротким временем полураспада», как назвала его директор, воспитатель, повар и нянечка в одном лице. «У этих детей очень мало времени…» — сказала она на камеру.