1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ)

— Да идрить твою налево! — воскликнула Настя. — Барин сколько раз говорил, чтоб ты по-нашенски выражался! Переводи, а то щас тапком кину!

Сашка улыбнулся от уха до уха, и сделал шаг вперёд, нависнув над рыжей ведьмочкой, но та упёрла руки в боки, как всегда делала при выходках брата, а потом топнула ногой в пол.

— Не ниверируй, окаянный!

— Окей, — рассмеялся Никитин, — только правильно произносится «не нервируй», и поживее.

— Всё одно, всё едино. А не хочешь толковать — проваливай, мы переодеваться будем.

Сашка поглядел на хмурую Аннушку, потом попятился к двери.

— Шеф внизу уже ждёт, вредины вы наши.

— Ща прокляну, — зашипела Анастасия, действительно рассердившись.

Сашка перестал улыбаться и выскочил в коридор. Настя же подошла к шкапу и быстро стянула с себя через голову сарафан, оставшись в исподнем. Благодаря муштре, которую проводил Евгений Тимофеевич, она без затруднений облачилась в извлечённый на свет божий набор особой одёжи под броню.

— Барин осерчает, — произнесла юная ведьмочка, повернувшись к Аннушке, которая так и сидела на кровати с пирожком в руках. — Ты бы пошла к себе, переоделась.

— Палёным пахнет, — тихо произнесла по-прежнему бледная провидица вместо ответа. Настя после этих слов принюхалась, а потом, недоумевая, нахмурилась. Совершенно не пахло, даже пирожки не подгорели, а в самый раз подошли. Разве что с кухни могло дымом нанести, так как барин любил, чтоб на огне готовили. Он так и говорил, что на электрической печи не и суп не суп, и жаркое не жаркое.

— Не чую, — пожав плечами, ответила Настенька.

— Палёной человечиной пахнет, — промолвила Аннушка и встала с кровати. Провидица, всё так же не выпуская из рук пирога, и находясь в расстроенных чувствах, отправилась к себе, оставив за спиной нахмурившуюся подругу.

* * *

Я стоял во внутреннем дворе и глядел на трактор, который пыхтел на месте, готовый двинуться в дорогу. У телеги откинули борта, что бы удобнее было размещаться во время пути в кирасах. Просто сесть на край, спиной к спине.

— Помочь? — спросил я у Ольги, которая наотрез отказалась снимать мою чёрную кирасу, говоря, что не хочет менять боевую на юнкерскую. Как я не убеждал, супруга всё одно осталась в ней.

— Чем? — хмуро уточнила облачённая в броню женщина. Силовые катушки едва слышно жужжали, когда она забрасывала в телегу радиопередающее устройство и ящик с боеприпасами.

— Ну, мало ли, — пожал я плечами. В голове мелькнуло, что самому одевать разукрашенную розами кирасу совершенно не к лицу будет. Вот если представить на секунду, командир отряда тайной канцелярии и в цветочной броне. А ещё мелькнуло, что придётся перераспределять задачи в группе. Нет, конечно, Анна останется провидицей, Настя — сестрой милосердия, а я командиром, но вот Ольгу с Александром придётся поменять ролями. Её — связистом-гренадёром, его — приветливым встречающим, благо, харизма и темперамент Никитина благоприятствуют. Хотя не думаю, что парня поставлю на более высокий оклад, сместив супругу. Так озадачу.

— Ничем не поможешь, — тихо ответила Ольга. — Ты только рядом всегда будь, я не хочу больше оставаться одна.

Она замерла с застывшим в тоске взглядом, а потом вздохнула и осторожно протёрла ладонью лицо, словно желая отогнать от себя глупые мысли и плохое настроение.

— А это что за бабочки такие? — спросила женщина, показав в сторону теплородного котла. — Никогда раньше не замечала.

— Это? — уточнил я обернувшись. Над котлом действительно кружился целый рой пылающих рубиновым цветом созданий. Но это были духи огня, притягиваемые сильным жаром. — Да так, мелочь всякая.

То, что Ольга теперь могла видеть эфирных существ, было весьма любопытно, но не настолько значимо, что бы бросить всё и заняться новым феноменом. Мне, между прочим, предстояло ещё и попаданца по пути перехватить.

— Шеф! — раздался сзади голос Никитина, обрывая мои размышления. — Шеф, мы готовы!

Когда я обернулся, то увидел оставшуюся троицу, экипированную в разноцветные кирасы. При этом Настя тащила большую сумку с вышитым сбоку красным крестом. Смотрелось дико и непривычно, и при этом хотелось надеяться, что подобная затея окупится хоть малой толикой пользы. Хотя, краску не жалко. Краска не кровь, железо не человеческая плоть.

Следом за ними вышел штабс-капитан, заседавший до этого в столовой. Он долго разговаривал ревизорами, уверяя, что полиция разберётся с таким вопиющим недоразумением, и просил их не покидать особняк. Фактически убедил инспекторов остаться под арестом, но уже как защищённых законом свидетелей. Я слушал весь разговор из-за двери, не имея желания показываться на глаза. Но чем дальше, тем больше Баранов казался мне каким-то странным. В нём чувствовался подвох. Будь моя воля, как патриция Нового Рима, подвесил бы на дыбе, и хорошенько отхлестал бы бичом, дабы разговорить язык.