1917–1920. Огненные годы Русского Севера

На колоссальных пространствах Печорского края на территории Вологодской и Архангельской губерний проживало крайне немногочисленное население – около 190 000 коми-зырян и около 20 000 русских. В результате действия отряда Мандельбаума во всем крае стали формироваться отряды самообороны, славшие гонцов в Архангельск с настоятельной просьбой о помощи. 17 октября в Мезенский уезд был отправлен отряд из 50 военных милиционеров и 5 офицеров под командованием полковника Д. Д. Шапошникова. Ему были даны четкие инструкции: «2. Немедленно же по прибытии в Мезень приступить к формированию отрядов-добровольцев <…>. 3. С отбытием союзников вы должны сосредоточить в своих руках командование всеми находящимися во всем Мезенском крае вооруженными силами и приложить все усилия, чтобы истребление бандитов было закончено в кратчайшие сроки. 4. Все лица из местного населения, относительно которых, несомненно, будет установлено, что они тем или иным способом содействуют противнику или противодействуют вашим распоряжениям, должны арестовываться. <…> 6. Продовольствие людей в течение двух месяцев берут на себя союзники»[405]

. Крестьяне охотно присоединялись к Шапошникову. Район быстро очищался от небольших частей красноармейцев. 30 ноября отряд белых партизан штабс-капитана Г. П. Алашева захватил Усть-Цильму – центр Печорского уезда. На Печоре началось создание бело-партизанской Народной армии Печорского уезда. В начале января 1919 г. она насчитывала около 700 бойцов. 3 марта 1919 г. Шапошников был назначен командующим Мезенско-Печорским районом, а 17 марта – произведен в генерал-майоры. В начале марта в его отрядах насчитывалось около 1500 штыков. Из них был сформирован 10-й Северный стрелковый полк.

В числе белых партизан находилось много т. н. охотников за черепами. Чудовищное ожесточение Гражданской войны, ненависть, с которой крестьяне относились к красным, поражали белых офицеров. Марушевский писал: «В этих глухих местах <…> революция потеряла уже давно свои политические признаки и обратилась в борьбу по сведению счетов между отдельными деревнями и поселками. На почве одичалости и грубости нравов местного населения борьба эта сопровождалась приемами доисторической эпохи. Одна часть населения зверски истребляла другую. Участники экспедиции видели проруби на глубокой Печере, заваленные трупами до такой степени, что руки и ноги торчали из воды»[406]

. Добровольский приводит полный ужаса рассказ инженера, побывавшего на Печоре: «На Печоре население, занимавшееся охотничьим промыслом, ставило силки для ловли красных. Один мой знакомый, путейский инженер, узнав от одного из таких “охотников за черепами”, что им единолично было поймано и истреблено 60 красных, пришел в ужас и попробовал его убедить в невозможности такого метода действия, но получил категорический ответ: “Нам с ними не жить, либо они, либо мы”»[407]

.

Красных поддерживало меньшинство сельского населения, активно участвуя в грабежах и убийствах своих соседей. Иногда это были конфликты между волостями, как на Пинеге, где Верхне-Пинежские волости поддерживали белых, а Нижне-Пинежские – красных. Иногда к конфликту между волостями примешивался национальный конфликт. В сентябре 1918 г. красноармейские отряды поддерживались и пополнялись из южных коми-зырянских сел, а белые – из русских и частично коми-ижемских сел.

При рассказе о политических пристрастиях крестьянского населения в годы Гражданской войны, советская историография делала основной акцент на социальный фактор. Все объяснялось крайне просто: кулаки за белых, бедняки за красных, а середняки колеблются. Но настоящая жизнь в обстановке Гражданской войны куда сложнее примитивных псевдомарксистских догм. На Севере часто более бедные области поддерживали белых и союзников. Тяжелое продовольственное положение Севера приводило к тому, что избежать голодной смерти можно было, только получая помощь от союзников и ВПСО. Более богатые села не так зависели от поставок продовольствия, а поэтому иногда поддерживали красных. Надо иметь в виду, что те, кого красные считали на Севере кулаками, в других районах страны были бы обычными середняками. В условиях Севера процент зажиточных крестьян был значительно меньше, чем в целом по стране. Гораздо более существенным при выборе своих и чужих в Гражданской войне в северной деревне был возрастной фактор. Борьба более консервативных отцов и прошедших революционную школу в армии детей играла более определяющую роль, чем социальные различия. Естественно, это обстоятельство не следует преувеличивать. Бывших фронтовиков хватало и в белых партизанских отрядах.