1917 год. Распад

Армия отвечала взаимностью. Генералы Алексеев и Брусилов были размещены в бывшей императорской ложе, на следующий день, после приезда и торжественной встречи, к ним присоединился и Корнилов. Алексеев в своей записной книжке в эти дни назвал Керенского «фигляром власти»⁶⁵. Реакция генералитета на этого человека вообще не отличалась разнообразием. «Я редко видел человека, – сказал в перерыве Каледин, – который бы так старался доказать свою силу и вместе с тем оставлял такое яркое впечатление бессилия»⁶⁶

. Досталось и недавним лидерам революции – первым министрам ее правительства.

Неудавшийся доброволец Гучков на вечернем заседании выступил со словами осуждения, которые по сути должны были быть направлены к самому себе: «Мы воевали плохо. Теперь мы воюем еще хуже. Проиграем мы войну – не знаю. Но мы идем к этому. Страна и армия морально больны. Целые отрасли промышленности при смерти. Падение добычи топлива и металла ужасное. Снабжение армии ухудшилось. Производительность труда упала. Продовольственный кризис наступил. Сельскому хозяйству нанесены непоправимые удары. Финансовый крах уже свершился, и мы живем сейчас лишь за счет печатных станков. В общественной атмосфере накапливается тревога и неудовольствие. В центре всего ненормальное состояние революционной государственной власти. Власть больна тем, что ее нет. Есть лишь тень власти, которая появляется подчас с помпезными атрибутами, которая начинает говорить в таких тонах, от каких мы уже давно успели отвыкнуть»⁶⁷.

Гучков был прав. Положение действительно было тяжелым. Временное правительство пошло на значительные расходы. С начала войны по февраль 1917 г. на военные расходы было потрачено 30 461,9 млн руб., а с марта по конец августа 1917 г. – 10 930,8 млн руб.⁶⁸

С 6,5 млрд руб. в декабре 1916 г. эмиссия выросла до 16,5 млрд. Этот процесс шел безостановочно. С 1 (14) марта 1917 г. по 1 (14) октябрь 1917 г. было выпущено кредитных билетов на 7340 млн руб. (за тот же период 1916 г. – на 1688 млн руб.). В среднем за месяц войны Временное правительство выбрасывало 1048 млн руб., до революции ежемесячно печаталось около 264 млн руб. Бумажные деньги покрывали уже 80 % расходов⁶⁹. Тем не менее руководителя ЦВПК никто уже не хотел слушать. Во всяком случае, желающих было немного. Свое время он исчерпал, как раз когда собрался рассказать о природе демократии. Под аплодисменты справа и крики «Прервали вовремя» слева он покинул

трибуну⁷⁰

.

Совещание быстро превратилось в говорильню. Практических результатов оно не имело и не могло иметь. Возвратившийся из Москвы в Смоленск Алексеев не скрывал своего раздражения. Встретившись с князем Друцким, он выразил свои мысли, этот разговор свидетельствует о многом: «Подло то, что эти подлые кадеты “спихнули” Николая, когда мы почти заканчивали наши приготовления к весенней кампании. Эти господа были в полном курсе наших работ главным образом по артиллерийскому снабжению и прекрасно знали, что с весны немцы были бы буквально засыпаны, сметены нашим снарядами, знали, что той феноменальной мощности артиллерийский огонь, который мы развернули бы, выдержать немцам было бы невозможно! Знали, что неудачи или даже неуспеха у нас с весны быть не могло, и потому они поспешили “спихнуть” Николая, так как наличие военного успеха делало революцию фактически невыполнимой и невозможной»⁷¹.

14 (27) августа Москву покинул и Корнилов. Он возвратился в Могилев. Перед отъездом генерал заявил о необходимости объединиться вокруг Временного правительства и сосредоточить все внимание на возрождении страны и особенно на самом главном вопросе – «оздоровлении армии». «В своей речи на совещании, – сказал он в беседе с журналистами, – я отмечал необходимость безотлагательного осуществления ряда намеченных мною мероприятий в этой области, и я думаю, что правительство после совещания немедленно санкционирует эти предположения к проведению в жизнь, причем, конечно, будет обращено одинаковое внимание на оздоровление как фронта, так и тыла». При этом генерал счел необходимым отметить, что «по существу эти мероприятия не встречали возражений со стороны Временного правительства и до московского совещания»⁷²

.

Рига

Вскоре последовали события, которые очевидно свидетельствовали о том, что время споров о темпах наведения порядка заканчивается. Боеспособность русской пехоты так и не удалось восстановить в полной мере. Корнилов только удержал ее в относительно контролируемом состоянии. Германские наступления на Восточном фронте на Червищенском плацдарме, под Ригой и Якобштадтом доказали это¹. Удар по Риге планировался с 1915 г. Он был организован одними из лучших военачальников Второго рейха – генералами Максимилианом Гофманом и Оскаром фон Гутьером – и артиллерийским гением Первой мировой войны – подполковником Георгом Брухмюллером. Для него было выделено 11 пехотных, 2 кавалерийских дивизии, 170 батарей – всего около 60 тыс. человек и 2 тыс. орудий и минометов (включая 230 минометов среднего и крупного калибра).