1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

15 февраля прекратились занятия во всех московских вузах, через два дня забастовка охватила Киев и Харьков. Фактически бунтовало все высшее образование! И это при том, что в газетах о забастовке ни говорилось ни слова, власти запретили публиковать информацию о ней. «Юристы I курса: объявлена забастовка, – сообщал составленный бунтовщиками бюллетень от 16 февраля. – Лекцию Соколовского слушает группа (10 чел.)

. Юристы II курса: была лекция Алексеева (30 человек). Юристы III курса: 17-го назначена сходка. Математики II курса: лекция Умова не состоялась. Филологи: Виноградов исполнил „свой первый долг“ – читал. Большинство студентов удалилось. 17-го предположена сходка. Естественники I курса: была лекция Сабанеева. 60 чел. ушло, 2 осталось. Второй час не читал. Лекция Курузина – 3 человека. Посылались депутации к профессорам. Объявлена забастовка. Естественники II курс. Была сходка в химической лаборатории (80 чел.

). Объявлена забастовка. Лекция Умова не состоялась. Естественники III курс: состоялась сходка (30 чел.). Решена забастовка. 17-го окончательная сходка. Естественники IV курса: сходка (

40 чел.). Решена забастовка. Уволенных 58 человек в ту же ночь выслали. Вечером 16-го назначена сходка в Петровской академии».

В итоге ситуация заставила вмешаться самого царя, который вынужден был отдать приказ о тщательном расследовании инцидента 8 февраля.

Однако и это остановило отнюдь не всех бастующих. Студенческая масса разделилась на «меньшевиков», которые полагали, что «оскорбление студенчества» отомщено, и «большевиков», призывавших сражаться дальше.

Апофеозом забастовки стало студенческое побоище 9 марта в Киевском университете, где разные группы молодежи сражались лабораторными предметами, кидались стульями и возводили внутри здания целые баррикады из парт и столов. Ну а когда университетское начальство в ответ постановило отчислить всех учащихся, волнения по всей стране вспыхнули с новой силой. При этом сторонники обструкции уже не считались с волей большинства, радикальные элементы все равно срывали занятия, а столовая Санкт-Петербургского университета и вовсе превратилась в забастовочный штаб, издававший письменные инструкции и бюллетень о ходе забастовки. К движению присоединились также Варшавский и Рижский политехнические институты. Полиция же, опасаясь спровоцировать молодежь на еще более сильные беспорядки, в ситуацию практически не вмешивалась. В итоге к концу марта высшее образование в стране было полностью парализовано, а экзамены бойкотированы.

30 марта толпа студентов окружила Санкт-Петербургский университет с целью воспрепятствовать проведению экзаменов, происходивших в здании под контролем полиции. Бунтовщики были оцеплены полицией и отправлены в манеж кадетского корпуса. Оттуда студентов партиями развезли по полицейским участкам, а затем выслали из Петербурга. В Московском университете к этому времени было отчислено 815 студентов, из которых 603 выслано.

По воспоминаниям современников, выселение проводилось следующим образом. На квартиру являлся околоточный, требовал немедля собрать вещи, потом сажал студента в пролетку и отвозил на вокзал. Если молодой человек не мог или отказывался купить билет, то околоточный сам приобретал его, ждал, когда отойдет поезд. Ну а потом ехал за следующим студентом.

6 апреля в Москве в Бутырской тюрьме покончил с собой методом самосожжения арестованный студент Г. Э. Ливен. Учащиеся ответили на это демонстрацией протеста, которая собрала около 200 человек и прошла от храма Христа Спасителя до памятника Пушкину, где была разогнана полицией.