1917: Вперед, Империя! [без иллюстраций]

Восемь тяжелых артиллерийских бригад ТАОН завершили передислокацию и заняли позиции в предписанных районах Юго-Западного и Румынского фронтов, хмуро «поглядывая» в сторону противника многочисленными крупнокалиберными стволами. Так что 36 единиц 305 миллиметровых гаубиц образца 1915 года, восемь 305-мм гаубиц системы Виккерса и 26 мортир системы Шнейдера образца 1914/15 годов калибром в 280 миллиметров, десятки французских и британских 240 миллиметровых минометов, равно как многие тысячи орудий и минометов калибром поменьше уже были готовы обрушить свои заряды на позиции противника. Причем на узких участках предполагаемого прорыва.

Вообще, Тяжелые орудия особого назначения в этой эпохе были прообразом артиллерии Резерва Главного Командования более позднего времени. Причем, многие из этих орудий позднее доставили немало весьма неприятных минут нацистам, засевшим в «неприступной цитадели» Кенигсберга в 1945 году. Так что я смел полагать, что и в 1917-м они не посрамят себя. Тем более что позиции австро-венгерской армии были отнюдь не такими мощными, как у немцев в Кенигсберге двадцатью с лишним годами позднее.

По существу, можно было констатировать, что наша армия проводит развертывание даже с опережением графика. Уж не знаю, что повиляло решительным образом, но несмотря на взаимные дрязги и открытую неприязнь, и правительство, и военное ведомство, и сама Ставка, являли миру образец согласованности и взаимных уступок. Я даже начал задумываться о том, имеет ли их взаимная неприязнь реальные основания или они просто публично демонстрируют взаимную ненависть и неприятие, сговариваясь где-то там, у меня за спиной. Паранойя скажете вы? Зато жив пока. Чего и вам желаю. Тем более что генеральский заговор никто не отменял.

Однако, если отбросить в стороны пустые рассуждения, то вырисовывалась картина того, что войска вскорости будут практически готовы и полностью отмобилизованы. Даже вечно недовольный всем и вся командующий ТАОН генерал-лейтенант Шейдеман докладывал о том, что боевых припасов для тяжелых орудий имеется в достатке. Что уж говорить о чем-то еще. В целом, с учетом докладов, можно было смело предполагать, что русская армия…

— Папа?

Я вздрогнул и отложил бумаги. Георгий виновато потупился и пробормотал:

— Мне сказали, что ты желал меня видеть.

Спохватываюсь с некоторой суетливостью:

— Да, сынок, конечно. Но, не здесь. Давай лучше прогуляемся…

Мальчик несколько удивленно смотрит на меня, я же, досадуя на самого себя, запираю бумаги в ящик стола и приглашающе киваю на дверь. Лестница, холл, выход на улицу, и вот мы уже идем по тропинкам лесочка, который с каждым днем становился все более ухоженным. Надо будет построить садовника, что-то его ландшафтный дизайн меня начинает напрягать, а то так мы и до дворцового парка докатимся.

Но все равно хорошо. Птички поют. Тишина. Благость, одним словом. Да, это тебе не Москва.

— Чем занимались сегодня в пионерском лагере?

— Ну… Нам рассказывали об истории России. А потом пришел господин Циолковский и прочитал нам лекцию о жизни на Марсе.

Я не удержался от ухмылки и цитаты:

— Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке это неизвестно. Наука пока не в курсе дела…

Георгий моего юмора не понял и серьезно возразил:

— А господин Циолковский считает, что наверняка есть.

— Ну, если господин Циолковский так считает, то оно конечно.

Представив себе Константина Эдуардовича в роли лектора из фильма «Карнавальная ночь», я чуть не рассмеялся. Но, тут же одернул себя. Не для того мы сегодня гуляем. Есть разговоры и поважнее мифических марсиан.

— А по истории России вы до какого момента дошли?

— До воцарения Династии Романовых.

— Понятно. Кстати, сынок, ответь — а кто такой Помазанник Божий?

Мальчик серьезно на меня посмотрел и ответил:

— Это — ты.

Да, уж, устами младенца, как говорится…

— А если не брать меня персонально. Кто это вообще?

— Это Государь Император Всероссийский.

— Верно. А что по-твоему означает «Венчание на Царство»?

Георгий задумался на секунду, ища подвох в вопросе, затем ответил уже менее уверенно:

— Ну, это когда Наследник Престола становится Императором.

Качаю головой.

— Нет, сынок, не совсем. Например, твой папа стал Императором четыре месяца назад, а обряда Венчания на Царство и коронации еще не было. Так что это не одно и то же. Да, я — полновластный правитель России, но Венчание на Царство мне только предстоит. Но я не об этом хотел с тобой поговорить.

Мальчик пытливо смотрит на меня. А он реально повзрослел за эти месяцы. По взгляду никак не скажешь, что ему шесть лет. Удары судьбы не прошли даром, а общение с более взрослыми детьми ускорило и его собственное развитие. Впрочем, меньше чем через месяц ему исполнится семь. Целых семь лет. М-да.

— Я хотел поговорить с тобой. И как отец с сыном, и как мужчина с мужчиной, и как Государь с графом. Пусть ты пока не приносил мне присягу верности, но полагаю, что я смею на нее рассчитывать, а, граф?

Георгий несколько озадачено на меня глянул, а затем склонил голову.

— Да, Государь.

Нет, ну что за умница! Отвечаю так же официально: