1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 2 (СИ)

Во главе стола сидел сам Лев Троцкий. Почесывая свою бородку левой рукой, правой он жестикулировал и разглагольствовал, объясняя что-то собравшимся, которые внимательно его слушали. Несмотря на новый статус ссыльного, лидер оппозиции выглядел вполне уверенно и, судя по всему, совсем не собирался сдаваться. Даже под тяжестью неблагоприятных для себя обстоятельств он был полон решимости продолжать дирижировать собственным политическим оркестром в сложившихся условиях с целью приближения мировой революции. Тем более, что и многие из «музыкантов» этого «оркестра» собрались подле него. Все его внимательно слушали, поскольку оратором он оставался отменным, всегда умеющим толкать мотивирующие речи в народ.

Хоть многие троцкисты из руководства и оказались в ссылке, но они еще надеялись, что не утратили своих связей и влияния не только в органах власти СССР, но и за границей, где долгие годы пытались готовить ту самую мировую революцию, щедро растрачивая на всякие коминтерны и зарубежные компартии золото молодого Советского Союза, которого и без того не хватало даже для того, чтобы закупать для населения продовольствие в неурожайные и кризисные годы, когда не только природа, но и крестьянские восстания срывали поставки продуктов в города по всей стране, провоцируя самый настоящий голод.

Это же именно троцкисты настояли на том, чтобы церковное золото вместе с золотом, экспроприированным у аристократии, пустить на финансирование зарубежных проектов ради подготовки революций в Европе. Да еще и музейные ценности для этих своих целей продавать начали. Ну, разве не вредительство это, выводить золотые запасы за границу под надуманным предлогом «мировой революции», когда надо родную страну поднимать из руин после двух войн? Я абсолютно не сомневался, что немалая часть денег, переведенная за рубеж на нужды, якобы, тамошних революционеров, на самом деле, оседала на счетах где-нибудь в банках Швейцарии на предъявителей, каковыми были сам Троцкий и его ближайшие сподвижники. Вот только не имелось у меня пока прямых доказательств.

Но, по моему заданию Иностранный отдел ОГПУ работал уже и над этим вопросом. Да и основные фигуранты теперь все-таки в ссылке здесь, в Горках. И они находятся под моим колпаком. Если только захочу, то буду пытать каждого, пока не выдадут все, что мне нужно! Впрочем, о чем это я? Чем я тогда буду лучше того же Ягоды с Ежовым? Нет. Таким беспощадным «драконом» становиться все-таки не хочется. Буду действовать другими методами, гораздо более гуманными и «экологичными». Во всяком случае, пока. А там посмотрим на их поведение и на окружающую обстановку. Надо решать задачи по мере их накопления и не бежать впереди локомотива истории, а то он и раздавить может. Потому я решил продолжать продвигаться по пути прогрессорства достаточно осторожно.

По правую руку от Троцкого сидел со всклокоченной шевелюрой Григорий Евсеевич Зиновьев, одетый в дорогой бархатистый черный костюм с белой рубашкой. Второй лидер оппозиции, которую так и прозвали «троцкистско-зиновьевской». Но все его имя было выдуманным, представляя собой всего лишь партийный псевдоним, как у того же Трилиссера, да и у многих других людей разных национальностей, затесавшихся в руководство Советского Союза и старающихся выглядеть перед широкими народными массами бывшей Российской Империи русскими. Это стремление объяснялось тем, что русские тогда все еще оставались титульной нацией, той пассионарной имперской косточкой, которой старались подражать все остальные народы, входящие в огромную страну. На самом деле, Зиновьева звали Гершон Аронович Радомысльский, и происходил он из довольно состоятельной еврейской семьи.

Прослыл Зиновьев человеком не слишком принципиальным, который до конца 1925 года выступал против Троцкого, даже требовал его исключения из партии, но потом переметнулся к нему в союзники уже против Сталина. Безобидным он вовсе не казался. Будучи председателем сначала Петроградского Совета, а потом и Ленсовета, он проявил себя настоящим тираном, одним из главных организаторов «красного террора». Он получил известность еще и тем, что подписал постановление о расстреле поэта Николая Гумилева. Так что Зиновьев являлся тем еще негодяем. И мне было понятно, что этот человек готов на многое ради того, чтобы вернуть себе власть.

По левую руку от вождя троцкистов занял место его тезка, еще один видный оппозиционер Лев Каменев, он же Розенфельд, бывший Председатель Президиума Исполкома Моссовета, председатель Совета Труда и Обороны СССР, а также Народный Комиссар внешней и внутренней торговли. Впрочем, с этих трех очень важных должностей его сняли еще в январе 1926 года, а в последнее время он занимал лишь довольно скромную должность советского полпреда в Италии. Но, едва он вернулся оттуда, как был отправлен в ссылку вместе с другими оппозиционерами. Сначала его вместе с Зиновьевым намеревались сослать в Калугу, но очутился он тоже в Горках, как и Зиновьев.