1937. АнтиТеррор Сталина

Убийство Кирова вообще имело политический смысл лишь как часть более широкого заговора с целью устранения также Сталина и Молотова. Тогда оставшиеся не смогут удержать курс, вынуждены будут привлечь к руководству оппозицию (старую и новую, обнаружившуюся на съезде). Выкорчевывая старую оппозицию, Сталин постепенно начинает смотреть на этот процесс не как на цель, а как на средство, повод вычистить из партаппарата ненадежных и подозрительных людей, а заодно проверить на лояльность начальников вычищаемых кадров. Началась всесоюзная охота на террористов — на «Петрова и Сидорова».

Кремлевские тайны

Адмирал И. Исаков рассказывал: «По-моему, это было вскоре после убийства Кирова… В тот раз, о котором я хочу рассказать, ужин происходил в одной из нижних комнат. Довольно узкий зал, сравнительно небольшой, заставленный со всех сторон книжными шкафами. А к этому залу от кабинета, где мы заседали, вели довольно длинные переходы с несколькими поворотами. На всех этих переходах, на каждом повороте стояли часовые — не часовые, а дежурные офицеры НКВД. Помню, после заседания пришли мы в этот зал, и, еще не садясь за стол, Сталин вдруг сказал: „Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: Кто из них? Если вот этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…“[243]»

С ума можно сойти, а не то что страной руководить. Для начала Сталин решил расчистить себе жизненное пространство в Кремле. После убийства Кирова началась тщательная проверка безопасности Кремля. В январе стали всплывать многочисленные нарушения дисциплины и даже более того.

Служащие Кремля сплетничали о «небожителях» и прежде всего о Сталине.

Наибольший интерес у участников этих бесед вызывала гибель жены Сталина Н. Аллилуевой, последовавшая 9 ноября 1932 г. То ли она покончила с собой, то ли он ее убил. Популярен был слух, что Киров был убит на почве личной мести. Обсуждалось «завещание Ленина». Из Кремля информация растекалась и дальше.

Расследование выявило, что информация течет от охранников. Так, помощник коменданта Кремля В. Дорошин вел антисталинские беседы с порученцем коменданта А. Синелобовым и слушателем Военно-химической академии В. Козыревым, который обвинял Сталина в диктаторстве. Позднее выяснилось, что круг командиров РККА, вовлеченных в оппозиционные беседы, был шире. В числе участников «контрреволюционных разговоров» оказались комендант Большого кремлевского дворца И. Лукьянов, начальник административно-хозяйственного управления Кремля П. Поляков, библиотекарши, в том числе Н. Розенфельд — жена сына Каменева. Источником информации о самоубийстве Аллилуевой стал сам комендант Кремля Петерсон[244].

Тенденция следствия заключалась в том, чтобы вскрыть разветвленный террористический троцкистский заговор. Сначала арестованные сопротивлялись этой версии, признавая только сплетни и антисталинские разговоры. Ну, еще запрещенные книги брали из секретной библиотеки и давали знакомым читать. Так, библиотекарша Е. Муханова характеризовала свою коллегу Н. Розенфельд как «советски настроенного человека», но признавала ее антисталинские настроения. По версии Розенфельд, самоубийство Аллилуевой было вызвано несогласием с политикой Сталина. Розенфельд «восхваляла Зиновьева и Каменева, считая, что они имеют все данные находиться у руководства»[245]

. Другие сотрудницы сообщали, что убийство Кирова вовсе не огорчило Розенфельд. У Розенфельдов дома собирался круг знакомых, где резко критиковали Сталина. Розенфельд могла достать пропуск в Кремль и на Красную площадь во время парада (а это уже — аналогии с делом об убийстве Кирова).

Одновременно в деле появились пикантные детали, касающиеся секретаря ЦИК, главного «завхоза» страны, старого большевика и друга Сталина Авеля Енукидзе. Оказывается, сотрудницы Кремля, среди которых немало бывших аристократок (их даже называли «дворянское гнездо»), часто бывают на даче Енукидзе, который им покровительствует в личном плане. Муханова стала рассказывать об интимных отношениях сотрудниц Кремля с сотрудниками. После визита к Енукидзе одной из дам, которую Муханова назвала «женщиной легкого поведения», та совершила своеобразный рывок в светском статусе — получила приглашение в правительственную ложу Большого театра и на трибуну Красной площади[246]. Это подтверждали и другие сотрудницы. А сотрудница секретариата ЦИК В. Ельчанинова нарисовала картину настоящего гарема Енукидзе, участницы которого получали от него подарки и, пользуясь высоким покровительством, игнорировали начальство (включая, видимо, и саму Ельчанинову, очень этим раздраженную). Ельчанинова назвала восемь женских фамилий[247]. Женщины были арестованы. Допрашивая одну из них, Р. Миндель, следователи пытались раскрутить тему аморалки Енукидзе, но встретили сопротивление.