1937. Заговор был

Низкий уровень боевой подготовки Красной Армии был, образно выражаясь, одной «ахиллесовой пятой» советских Вооруженных сил. Другой, что делало их хромающими на обе ноги, оказался недостаточно высокий уровень оперативно-стратегический подготовки.

Большая стратегическая игра в Генеральном штабе РККА, впервые в обновленной, технически модернизированной Красной Армии, проводилась с 19 по 25 апреля 1936 г. Игру проводили по инициативе Тухачевского для того, чтобы проверить действия советских войск на начальном этапе военных действий в случае войны между СССР, с одной стороны, и Польшей в союзе с Германией — с другой. Таким образом, предполагалось, что против советских войск Западного фронта будут действовать союзные германо-польские войска. Далеко не все высшие руководители Красной Армии поддерживали инициативу Тухачевского и в их числе самые на то время авторитетные — командующие Белорусским и Украинским военными округами Уборевич и Якир. Это следует из выступлений некоторых высших командиров Красной Армии на заседании Военного совета при наркоме 1–4 июня 1937 г.

«В 1936 г. в первый раз Генштаб решил привлечь этих «героев», чтобы они были в роли играющих, и в первую очередь Уборевича, — вспоминал заместитель Уборевича по БВО комкор Апанасенко. — Получилось так, что эти «герои» звонили из Киева и Смоленска и всячески сопротивлялись, чтобы только не поехать. Кто нас, мол, будет учить там?..» Если не обращать внимание на ситуацию, порождавшую оскорбительный тон в адрес арестованных «генералов», сам факт не оспаривался никем из присутствовавших других военачальников, среди которых находились и не столь враждебно настроенные против Уборевича. Следовательно, он имел место.

Буденный своей репликой дополнил Апанасенко: «На военной игре упал в обморок Уборевич». Ворошилов, демонстрируя якобы объективность, вроде бы смягчил, уточняя: «А во время игры заболел». Апанасенко продолжал описывать детали «недостойного» поведения Уборевича:

«Когда т. Егоров его взял в эту самую игру, он ввязался прямо в драку. Командиры возмущались, что начальник Генерального штаба не возьмет его в работу. Он дрался с вами, т. Егоров. Когда у него не выходит, как ему хочется, у него припадок, он остается дома. Заявил, что не выйдет, и не вышел. Это второй сигнал. После этого мы на даче у Семена Михайловича вместе с т. Егоровым остались втроем. Я докладываю. Тов. Егоров, вы помните? Доложите народному комиссару, что это за командующий фронтом! Истерик, трус и т. д.».

Учитывая несомненные преувеличения в описании поведения Уборевича, можно тем не менее констатировать, что Уборевич не хотел принимать участия в стратегической игре. Мотивация выше была указана единственная: «Кто нас будет учить там?» Имелся ли в виду в данном случае Тухачевский? Очевидно, в первую очередь речь шла о Егорове и Ворошилове, поскольку и разработку игры, и руководство игрой осуществлял маршал Егоров, а его авторитет у значительной части тогдашней советской военной элиты был весьма низкий. Но и Тухачевский, поскольку именно он был инициатором проведения такой стратегической игры. А Уборевич считал себя никак не менее компетентным в таковых вопросах, чем Тухачевский. Их соперничество к этому времени было достаточно заметно. Видимо, именно этими соображениями мог объяснять свое нежелание принимать участие в игре командарм Уборевич, да и Якир. Но были и другие, более фундаментальные стратегические соображения, которыми можно объяснить отрицательное отношение Уборевича и Якира к планируемой стратегической игре.

Уборевич и Якир не считали Германию противником № 1, а Западный театр военных действий — первостепенным. Наоборот, все их внимание было обращено на Дальний Восток. Они, особенно Уборевич, и в 1936 г. считали, что стратегически наиболее важным является Дальневосточный театр военных действий. Повторяя тезис Сталина о «двух очагах военной опасности на сегодняшний день: Японии и Германии», Уборевич считал, что «острее сегодня является Япония. Мы с вами, товарищи, должны на Дальнем Востоке ждать войны в любой момент». Что же касается угрозы войны со стороны Германии, то, хотя, по мнению Уборевича, ее можно ждать «неизбежно в этом году или следующем», он допускал при этом столкновение и «через 2–3 года».

Уборевич и Якир, судя по контексту имеющихся документов, поддерживали существующий оперативный план Генштаба и тот проект заданий и условий по игре, который был утвержден начальником Генштаба Егоровым. Они полагали, что все это вполне соответствует сложившейся геостратегической обстановке и пока не нуждается в изменениях.

Уборевич продолжал придерживаться этой концепции и в сентябре 1936 г., реализуя проект маневров БВО. «Главной целью маневров являлась отработка встречного сражения, прорыва сильных оборонительных линий и контрманевра. Маневры получили отличную оценку у наркома и штаба РККА». Однако этот отзыв, пожалуй, не совсем верно отражает реальное мнение указанных должностных лиц о проведенных маневрах.