1941. Совсем другая война

Даже два последних предвоенных дня, прошедших с момента получения директивы Тимошенко и Жукова (безусловно, санкционированной Сталиным) о переводе управления приграничных военных округов на фронтовые командные пункты, в этих самых округах могли бы использовать с умом. Раз уж была получена такая директива и коль уж подчиненные Павлова и Кирпоноса на глазах минчан и киевлян стали собирать пожитки для переезда под Барановичи и в Тернополь, то кто запрещал командующим округами хотя бы через офицеров связи в тот же вечер 19 июня 1941 года осведомить о происходящем всю цепь командования «округ — армия — корпус — дивизия — полк»?

Кто запрещал осведомить хотя бы лично командиров, а уж те, натянувшись как струна, своей властью могли бы сделать не так уж и мало для того, чтобы вверенные им части тоже подтянулись бы и изготовились.

Ведь не все дивизии сил прикрытия были подняты с коек бомбовыми ударами немцев. Многие — не только 41-я дивизия генерала Микушева — начали войну своевременно и достойно, но сразу же образовавшиеся бреши поставили в катастрофическое положение даже изготовившихся.

Обобщающий и строго документированный труд о тех днях сегодня написать невозможно уже потому, что те, кто имеет доступ к оставшимся после волкогоновского погрома архивам, не заинтересованы в правде, а те, кто заинтересован в правде, не имеют доступа к архивам.

Увы, есть ныне в наличии и те, кто не имеет доступа к архивам, но тоже не заинтересован в правде. Вот такие «исследователи» и производят на свет книги, полные или якобы документированной лжи, или полуправды. Вина в таких «исследованиях» обычно сваливается или на Сталина, или на социализм и большевиков, или на ГУЛАГ, или на поголовную некомпетентность командования Красной Армии всех уровней, или на все это, вместе взятое.

Хотя главная причина провалов — в ином, и кое-что об этом я, надеюсь, сказал — в рамках того, что позволяет краткая статья.

Что же до основного вопроса, с которого эта статья была начата, то на него сегодня можно уверенно ответить так…

Конечно же, то, что мы докатились до Москвы, объективно обусловлено не было. Если бы на рассвете 22 июня 1941 года своевременно взлетели не только «юнкерсы», «хейнкели», «дорнье» и «мессершмитты», но и «петляковы», «ильюшины», «миги», «Яковлевы», И-16, то война сразу началась бы иначе и скорее всего германское нашествие было бы остановлено где-то на рубеже Днепра.

Рига, Таллин, Минск, Львов, Житомир все равно были бы оккупированы, но уж Смоленск — вряд ли.

Остался бы в этом случае скорее всего советским и Киев, не говоря уже о Харькове, Днепропетровске, Запорожье…

Варианты успешной в целом стратегической обороны или организованного отступления с последующей прочной обороной для Красной Армии в 1941 году имелись. Ставший известным уже в ходе войны как крепкий в обороне полководец генерал армии Петров считал, что можно было бы добиться успехов в 1941 году и в том случае, если бы советские части не пятились под натиском немцев, пытаясь контрнаступать фронтально, а смелее и шире применяли бы фланговые удары, в том числе по коммуникациям весьма моторизованной германской армии.

То есть фронт можно было бы стабилизировать в 1941 году на линии Днепра и западнее Киева, если иметь в виду материальные, кадровые и мобилизационные возможности Красной Армии в 1941 году.

У нас к 22 июня 1941 года было уже — ив немалых количествах — хорошее оружие. Бомбардировщики ДБ-Зф (Ил-4), Пе-2, штурмовики Ил-2, истребители МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3 воевали, по сути, всю войну. Мы имели уже тогда более тысячи средних танков Т-34 и более пятисот тяжелых танков КВ.

Однако должного умения использовать эти возможности значительная часть Красной Армии не проявила. Неумехи и разгильдяи и сами провалились, и сорвали тем самым возможные успехи стойких и умелых частей и бойцов, которых уже тогда, в 1941 году, было в РККА немало.

Смелых и умелых было, пожалуй, тогда даже больше, чем трусов и неумелых. Но Красной Армии лишь предстояло научиться воевать так, чтобы общую ситуацию определяли компетентные кадры.

Сталин сказал верно: «Кадры решают все». Но все решают сильные кадры. Слабые кадры, напротив, не решают ничего потому, что ничего решить не могут.

Неустойчивый баланс между первыми и вторыми, сложившийся к лету 1941 года, мог повернуть начавшуюся войну или сразу в сторону активного и достаточно эффективного противостояния с переходом военных действий для СССР в успешную фазу, или сразу в сторону катастрофических провалов с медленным переламыванием ситуации в пользу СССР.

С системной, с материальной точки зрения, возможен был и тот и другой вариант, но реализовался второй — «провальный». И внимательное изучение причин того, почему реализовался невеселый вариант, имеет не только академическое значение. Ведь и сегодня, в 2010 году, через почти семьдесят лет после начала войны, мы имеем в России затянувшийся системный аналог 1941 года.