1941. Вяземская катастрофа

13 октября здесь произошел последний организованный бой подразделений 120-го гап. Развернувшись на опушке леса, артиллеристы пошли в атаку, охватывая деревню с двух сторон. Пулеметы немцев, которые вели огонь с чердаков двух крайних домов, забросали гранатами. Дома загорелись. В начале боя командир полка полковник Н.И. Лопуховский был ранен осколком мины в живот. В дальнейшем действиями артиллеристов руководил начальник штаба майор Ф.С. Машковцев, который в связи с ранением в ногу ехал на лошади. Несколько раз воины поднимались в атаку, но силы были неравны, и поле перед деревней покрылось телами убитых и раненых. Прорваться к железной дороге из-за плотного минометного огня противника не удалось[330]. Артиллеристы отошли в лощину у восточной окраины деревни. Уцелевшие и раненые укрылись в небольшом овражке, который оказался неплохим укрытием от огня пулеметов из деревни и с насыпи железной дороги. Но он совершенно не спасал от мин, которыми враг буквально осыпал воинов. Патроны и гранаты кончались. Стало ясно, что с боем прорваться здесь не удастся. В безвыходной обстановке многие раненые покончили с собой. Застрелились повторно раненный осколком мины начальник штаба майор Ф.С. Машковцев и комиссар полка батальонный комиссар Г.А. Русаков[331]

. Командир взвода лейтенант, раненный в атаке, перед тем как застрелиться, сказал:

— Расскажите, братцы, как мы умирали здесь, отомстите за нас!

Многие тяжелораненые просили товарищей, чтобы те их добили <…>. Радист рядовой Ф.П. Чухарев, раненный в грудь, хотел застрелиться из нагана лейтенанта. Но санинструктор Малецкий перевязал его и убедил, что рана у него касательная и спешить не надо. Мол, продержимся до темноты и уйдем в лес. Лейтенант H.K. Жуковский, находившийся с группой бойцов на правом фланге у тригонометрической вышки с отметкой 285 (существует и в настоящее время) у западной окраины деревни, послал командира отделения Коцюбенко к командир полка с запросом о дальнейших действиях. Возвратившийся посыльный доложил:

— Командир полка ранен в живот, умирает. Комиссару пулеметной очередью перебило обе ноги. Он застрелился.

Жуковский вспоминал:

«Своими глазами я не видел гибели командира и комиссара, так как находился в 200–300 метрах От них. Вернуться в лощину не было возможности: цепь немцев спускалась туда с противоположной стороны. С тремя бойцами мне удалось уйти. Шли всю ночь лесами на восток, сверяя направление по компасу. Повсюду были видны следы жестоких боев, валялось много убитых и наших, и немцев. В одном месте видели бронемашину, из дверцы которой свешивался человек в генеральском мундире. Под утро хотели перейти шоссе, но попали на минное поле. Очнулся утром от боли в разбитой голове и ноге, от криков и ругани немцев, которые гоняли наших пленных по минному полю. Встретившиеся в колонне пленных товарищи подтвердили гибель командира и комиссара» [69].

С наступлением темноты уцелевшие артиллеристы отошли в лес, в котором находилось довольно много людей из других частей. Здесь образовалось несколько более или менее крупных групп, которые возглавили наиболее инициативные офицеры и сержанты. Одну из групп собрал вокруг себя командир 2-й батареи старший лейтенант А.М. Исаченко, в мирное время доставлявший много хлопот командиру и комиссару полка. С ним были майор из военной прокуратуры, девушка санинструктор и человек 15 бойцов из его батареи. Рядового Чухарева он принял в свою группу только потому, что тот был ранен, а командиры его погибли. Командиров к себе в группу Исаченко не брал, говорил им, чтобы шли, собирали и спасали своих бойцов. В обстановке общей растерянности Исаченко проявил редкое самообладание, шутил. С помощью ординарца побрился, начистил до блеска сапоги:

— Если придется погибнуть, то пусть знают фашисты, как умирают советские командиры!

Он вел группу ночами, имея впереди разведку и охранение. На восьмой день группа все-таки напоролась на засаду, завязалась перестрелка, и раненый Чухарев отстал от нее. Он вышел к своим в декабре 1941 г. под Тулой[332].

Лейтенант Голованевский со своим взводом оторвался от основных сил полка и присоединился к одной из частей 166-й стрелковой дивизии, где встретил командира дивизии генерала Додонова. С одной из групп этой дивизии он и вышел из окружения. Действия 166-й сд при выходе из окружения можно проследить по выдержкам из объяснительной записки, которую пришлось писать комдиву после выхода к своим войскам 15.11.1941 г.: