1972. Миссия

Короче: когда Фишман услышал, что дочь приглашают работать у русского писателя, гражданина Союза – он тут же встал на дыбы: не бывать этому! Никогда советский, да еще и гой не будет эксплуатировать славную дочь еврейского народа! После слез Ольги, после увещеваний Розы Марковны, после заверений Стива что «иностранец совсем безопасный!» – Лев Моисеевич согласился со мной встретиться и обсудить работу его дочери. Как и все хитрые, мнящие себя великими умами люди он был о себе очень высокого мнения и считал, что стоит ему один раз поглядеть на человека – так сразу же определит, хороший это человек, или нет. Стоит с ним иметь дело, или не стоит.

Вообще-то Ольга могла бы просто заявить, что не нуждается в папенькиных советах – с кем ей иметь дело, а с кем не иметь, но очень не хотелось с ним ссориться. Во-первых, она его любила. Какой бы ни был Лев Моисеевич – за дочь он бы душу свою отдал. Родная кровь!

Во-вторых, сын Ольги Костенька жил с дедом и бабушкой (как и сама Ольга) и ни к чему ему целыми днями слышать стенания о неблагодарной дочери, которая не слушается умных родителей и обязательно поимеет кучу неприятностей. «Лучше пусть все будет сделано по-уму!»

Когда Стив объяснил мне ситуацию (Неловко пожимая плечами и вздыхая – он считал, что негоже со стороны какого-то там мелкого лавочника так задирать нос, да еще и перед кем – перед всемирно известным, богатым как Крез писателем!), я ни минуты не раздумывая попросил его назначить встречу со строптивым ювелиром, дабы попробовать его уговорить отпустить дочку в люди. Мне на самом деле очень была нужна профессиональная машинистка. Я буквально разрывался на части, пытаясь успеть сделать сразу несколько очень важных для меня дел: нужно было как можно быстрее писать книги (куй железо пока горячо!), заниматься делами продюсерского центра, который мы основали совместно со Страусом, а еще – сниматься в роли Сириуса Блэка в фильме по моему «Гарри Голдману». И кроме всего этого была еще куча дел – например, общаться с известной юридической конторой, которую мы с Пабло наняли для борьбы с английскими букмекерскими конторами, которые внаглую отказались платить Пабло гигантский выигрыш, который ему причитался после ставки на мою победу в бое с Мохаммедом Али. Вернее – причитался мне, Пабло был тут лицом подставным.

Кстати сказать, я чего-то подобного и ожидал. Никогда букмекеры не расставались с деньгами так, как это положено делать по закону. Вот принять ставку – это всегда-пожалуйста, и развести руками в случае проигрыша – мол, «кисмет»! Такова судьба! А когда грядет крупный проигрыш, когда ясно, что ты сейчас вывалишь весь свой капитал – здесь в ход уже идут все возможные уловки, чтобы не платить.

Например – можно объявить результат недействительным, потому что… да по любой причине, которая придет в голову! Например – что им подозрителен тот факт, что во-первых Пабло работает на меня, одного из участников боя. И неважно, что ставка сделана не на мой проигрыш, а совершенно наоборот – «Это мошенничество! Мы не будем платить

!».

Джентльмены, известное дело – они ведь издавна хозяева своего слова. Дал слово – забрал слово! Оно же принадлежит ему, джентльмену!

Сумма выигрыша оказалась просто потрясающей: больше трехсот миллионов долларов. Вытащить с букмекерских контор я сумел только сто двадцать миллионов. Что впрочем и так было просто запредельно. Если перевести эти деньги на уровень цен и заработных плат 2018 года, то эта сумма возрастает ровно в десять раз. То есть: для 1972 года считается приличной зарплатой жалованье в 500 баксов за месяц. В 2018–5000 баксов… Итого, по уровню 2018 года в моем распоряжении оказалось более миллиарда долларов. Вернее – миллиард двести миллионов долларов, и это не считая тех миллионов, что уже были у меня на счету.

Но я не собирался терять те деньги, что должны мне букмекерские конторы – нанял самую злую, самую известную юридическую фирму, славящуюся высокими гонорарами и блестящими победами на юридическом ристалище, и натравил их на строптивые конторы. Еще хотя бы миллионов пятьдесят выдернут из наглов – и это будет просто замечательно. И черт с ними, что они сдерут запредельный гонорар – все равно деньги дались мне легко, главное, чтобы победили и оттоптались на жадных мерзавцах. Насколько я в курсе дел – сейчас мои крючкотворы буквально парализовали деятельность этих контор по решению суда, и добираются до их активов и недвижимости – не можете платить, так отдадите все, что возможно! И что невозможно – тоже!

Да, я не толерантный, и никакой жалости к «несчастным» букмекерам у меня нет. Так-то я понимаю, что они живут с обмана, с надежды людей на выигрыш и кидалово для них так же естественно, как дыхание или мочеиспускание, но вы, твари, должны думать – на кого можно нападать, а на кого нет! Я все сделаю, чтобы вас в порошок стереть! Ишь, батон на меня крошить взялись, гады! Берега попутали, мрази! Ух, как я зол! Тоже мне, «старинные британские конторы»!