1977. Кошмар Чапелтауна

Сержант на вахте, сержант Уилсон, он подает мне мои часы и мелочь из карманов брюк.

– И не вздумай покупать билет в Рио.

– Это не я, – отвечаю я.

– Никто и не говорит, что это ты, – улыбается он.

– Вот и заткнись, бля, сержант.

Я ухожу прочь, Джон Пиггот открывает мне дверь.

Уилсон кричит мне вслед:

– Не забудь: завтра утром, десять часов, Вуд-стрит!

На стоянке, на пустой стоянке Джон Пиггот открывает дверь машины.

– Можно выдохнуть, – говорит он и делает то же самое.

Я сажусь в машину, и мы едем, а по радио снова поет «Горячий Шоколад».

Джон Пиггот паркуется на Тэмми Холл в Уэйкфилде, напротив полицейского участка на Вуд-стрит.

– Мне просто надо забежать и забрать кое-что, – говорит он, направляясь в сторону старого здания. Его кабинет – на втором этаже.

Я сижу в машине, по лобовому стеклу стучит дождь, по радио играет музыка, Дженис мертва, и я чувствую себя так, будто все это со мной уже было.

Она была беременна.

Во сне, в галлюцинации, в похороненном воспоминании – я не знаю где, но все это уже было.

И ребенок был твой.

– Куда теперь? – спрашивает Пиггот, садясь в машину.

– В «Редбек», – отвечаю я.

– На Донкастер-роуд?

– Да.

Она лежит рядом со мной на полу комнаты номер 27, а я чувствую себя седым, высохшим.

Я закрываю глаза – она под веками, притаилась.

Она стоит передо мной с проломленным черепом, с проколотыми легкими, беременная, задохнувшаяся.

Я открываю глаза и споласкиваю лицо и шею холодной водой, седой, высохший.

Джон Пиггот входит с двумя кружками чая, бутербродом и жареной картошкой.

Острый запах бутерброда наполняет комнату.

– Что это за место, бля, такое? – спрашивает он, стреляя глазами по углам.

– Просто место.

– Давно оно у тебя?

– Я, вообще-то, не хозяин.

– Но у тебя есть ключ?

– Ага.

– Стоит, наверное, целое состояние.

– Тут жил мой друг.

– Какой?

– Тот журналист, Эдди Данфорд.

– Ты гонишь!

– Серьезно.

Я вышел из старого лифта на лестничную площадку

Я пошел по коридору – вытертый ковер, обшарпанные стены, вонь.

Я подошел к двери и остановился.

Комната номер 77.

Я просыпаюсь – Пиггот все еще спит, свернувшись на матрасе под раковиной.

Я пересчитываю монеты и выхожу под дождь, подняв воротник.

Я набираю номер по телефону в фойе, под мигающей флюоресцентной лампой.

– Джека Уайтхеда можно?

– Секунду.

Я жду в фойе, под мигающей флюоресцентной лампой. Все стихло.

– Джек Уайтхед слушает.

– Это Роберт Фрейзер.

– Где вы?

– В мотеле «Редбек» на Донкастер-роуд, на выезде из Уэйкфилда.

– Я знаю, где это.

– Мне надо с вами встретиться.

– Взаимно.

– Когда?

– Дайте мне полчаса.

– Комната номер 27. С черного входа.

– Ясно.

Я вешаю трубку в фойе, под мигающей флюоресцентной лампой.

Я открываю дверь и вношу в комнату поток дождевой воды. Пиггот уже не спит.

– Где ты был?

– Звонил.

– Луизе?

– Нет, – отвечаю я, зная, что надо было позвонить и ей.

– А кому?

– Джеку Уайтхеду.

– Из «Поста»?

– Да. Ты его знаешь?

– Слышал.

– Ну и что?

– Помни, присяжные еще не вынесли окончательного решения.

– Мне нужен друг, Джон.

– Боб, Боб, у тебя есть я.

– Мне нужно много друзей, черт их побери. Чем больше, тем лучше.

– Ну смотри, только будь с ним поосторожнее.

– Спасибо.

– Будь с ним поосторожнее.

Стук в дверь.

Пиггот напрягается.

Я подхожу к двери, говорю:

– Да?

– Это Джек Уайтхед.

Я открываю дверь – он стоит под дождем, в свете фар, в грязном плаще, с полиэтиленовым мешком в руках.

– Может, ты меня впустишь?

Я открываю дверь пошире.

Джек Уайтхед входит в комнату номер 27, смотрит на Пиггота, потом – на стены:

– Ни хрена себе, – говорит он, присвистывая.

Джон Пиггот протягивает руку и говорит:

– Джон Пиггот. Я – адвокат Боба. А вы – Джек Уайтхед, из «Йоркшир пост»?

– Точно, – отвечает Уайтхед.

– Садись, – говорю я, показывая на матрас.

– Спасибо, – говорит Джек Уайтхед, и мы присаживаемся на корточки, как компашка краснокожих вокруг костра.

– Это не я, – говорю я, но Джек никак не может оторвать глаз от стен.

– Ясно, – кивает он, потом добавляет. – Я и не думал, что это ты.

– Что народ говорит? – спрашивает Пиггот.

Джек Уайтхед кивает в мою сторону:

– О нем-то?

– Ага.

– Да мало что.

– Например?

– Сначала мы услышали, что произошло еще одно убийство, в Брэдфорде. Там все говорили, что это – дело рук Потрошителя. Приятели Боба вообще молчали. Потом вдруг мы узнали, что отстранили троих офицеров. Вот и все.

– А потом?

– А потом вот это, – говорит Уайтхед, доставая из кармана плаща свернутую газету и расстилая ее на полу.

Я смотрю на заголовок:

ПОТРОШИТЕЛЬ НАПИСАЛ ОЛДМАНУ ПИСЬМО?

На письмо.

– Мы это уже видели, – говорит Пиггот.

– Не сомневаюсь, – улыбается Уайтхед.

– Сюрприз в Брэдфорде, – шепчу я.

– Это, вроде как, должно тебя отмыть.

– Ну да, вроде как, – кивает Пиггот.

– А вы считаете, что это был Потрошитель? – спрашивает Уайтхед.