«1984» и эссе разных лет

Тоталитарный — определение профессором Б. Криком «1984» как «развивающейся модели», сопоставимой по своей интерпретационной силе с «Левиафаном» Т. Гоббса (op. cit., р. 27), оправдано высоким обобщающим уровнем центральной идеологемы романа. Концепцию тоталитаризма Оруэлл сформулировал после гражданской войны в Испании. Одновременно и независимо от него ее развивали в том же плане А. Кёстлер, Ф. Боркенау, И. Силоне, А. Мальро. В рецензии на книгу Ф. Боркенау «Тоталитарный враг» Оруэлл впервые использовал заимствованное у Бернхэма понятие «олигархический коллективизм» для обозначения формы управления тоталитарным обществом (СЕ, II, р. 25).

Статус научной концепции за термином утвердил собравшийся в 1952 г. в США политологический симпозиум, где «тоталитаризм» был определен как «закрытая и неподвижная социокультурная и политическая структура, в которой всякое действие — от воспитания детей до производства и распределения товаров — направляется и контролируется из единого центра» (Цит. по: Агblastег A. The Rise and the Decline of Western Liberalism. Oxford, 1984, p. 319). Однако часть политологов считает, что тоталитаризм — политическая метафора; в американской «Энциклопедии социальных наук» 1968 г. он назван «ненаучной концепцией».

К с. 196

Ты хочешь, чтобы это сделали с другим человеком…

 — В ожесточенном признании Джулии — это, может быть, главное откровение романа — беспощадный расчет с иллюзиями индивидуалистического гуманизма. Уже в 1943 г. Оруэлл пришел к выводу, что идея «внутренней свободы» не только утопична, но в ней есть потенциальное оправдание тоталитаризма. «Самая большая ошибка — воображать, что человеческое существо — это автономная индивидуальность. Тайная свобода, которой вы надеетесь наслаждаться при деспотическом правлении, — это нонсенс, потому что ваши мысли никогда полностью вам не принадлежат. Философам, писателям, художникам, ученым не просто нужны поощрение и аудитория, им нужно постоянное воздействие других людей. Невозможно думать без речи. Если бы Дефо действительно жил на необитаемом острове, он не мог бы написать „Робинзона Крузо“ и не захотел бы это сделать» (СЕ, III, р. 160). «Садистский» финал романа, в котором упрекали Оруэлла некоторые критики, — единственное, что могло убедить читателя: именно потому, что — вопреки демагогии О’Брайена — объективная реальность существует, нельзя «в душе» остаться человеком.

К с. 200

Новояз — Химерой Новояза завершается многолетняя борьба Оруэлла с идеологизацией и вырождением языка, которую более всего стимулировали: наблюдения за деградацией речи в английских газетах; анализ языка геббельсовской пропаганды; размышления над механизмами укрепления сталинской диктатуры. У. Стейнхофф в качестве «прототипов Новояза» указывает также на изданный Ортологическим институтом курс сокращенного английского языка из 850 слов (System of Basic English. L., 1934) и на «язык телетайпа». В публицистике Оруэлла и его романах обличается и пародируется весь комплекс будущего Новояза: употребление «скользких эвфемизмов» и «затасканных идиом» с целью скрыть истинное положение дел; эксплуатация понятий, не имеющих предметного значения («измов»); обилие аббревиатур.

Идея спасения языка и через язык связана у Оруэлла с его сокровенной темой «интеллигентной народности»: «Язык должен быть совместным творением поэтов и людей физического труда». Оруэлловский Новояз стал одной из ведущих социокультурных парадигм второй половины XX в. Широко известен термин «оруэллизация языка», составляются «журналы» и «словари» Новояза. В специальных работах указывается, что лингвистический анализ Оруэлла предвосхитил некоторые идеи Оксфордской школы социальной лингвистики и Венского социолингвистического кружка (см., напр.: Harris К. Misunderstanding of Newspeak. — «The Times’ Lit. Supplement», 1984, № 4, p. 17).

Автобиографическая заметка

К с. 222

Джордж Оруэлл — не мое настоящее… — Известно, что в годы своей «бродяжьей Одиссеи» Оруэлл жил в Париже под псевдонимом Бертон и, очевидно, так подписывал свои пропавшие рукописи (Р. S. Burton). Одно из первых стилистически самостоятельных его эссе — «Повешение» («A Hanging», рус. пер. «Казнь через повешение». — «Знамя», 1989, № 1), опубликовано в 1931 г. в журнале «Adelphi» за подписью Эрик А. Блэйр. Издавая первую книгу «Собачья жизнь в Париже и Лондоне» («Down and out in Paris and London», L., 1933), он предложил своему литературному агенту Чарлзу Муру четыре псевдонима на выбор: Бертон, Кеннет Миллз, Джордж Оруэлл, Чарлз Левис, с припиской: «Я бы предпочел — Джордж Оруэлл». Этот вариант предпочел и издатель «Собачьей жизни» Виктор Голанц.