1985

В Кроуфорд-Мэнор было несколько комнат для посещения внутренних миров. В некоторых имелась кровать, и можно было запереться изнутри. Подслушивающие и подсматривающие устройства там как будто отсутствовали. В периоды досуга можно было позволять себе какую угодно долбаную свободу. В ходе занятий по ЯРу с остроумным и очень эрудированным мистером Квиком Бев узнал, что термины «досуг» и «удовольствие», хотя и этимологически не родственные, в ЯРе могут употребляться взаимозаменяемо и на практике второе слово поглотило первое. В ЯРА – Язык рабочих Америки – подобной ассимиляции не произошло, зато в Англии рабочие говорили, что в час удовольствия им все в удовольствие. А поскольку так велела разговорная практика, Бев удовлетворял и удовлетворялся удовлетворительной девицей лет тридцати по имени Мейвис Коттон. Он уже встречал ее в былые времена, когда она посещала курсы преподавания истории в Эмблсайде, и оба тогда сошлись на том, что это чушь собачья.

Сейчас, вздыхая от удовольствия, они лежали голые на кровати. Беву пришлось признать, что за пять или шесть раундов в этой комнате с Мейвис он получил больше сексуального удовлетворения, чем за все годы брака с Эллен. С женой он провел приятный, хотя и не экстатичный, год до рождения Бесси. А после родов, которые были тяжелыми, Эллен отшатывалась от его объятий. Он оставался верен, но смутно разочарован. Он говорил себе, что секс это еще не все. А сейчас понимал, что секс это очень многое. Какая ирония, что подобное открытие он совершил в месте, посвященном абстракциям того внешнего мира, который отрицал экстаз. Но нет, конечно, никакой иронии тут нет: рай нервных окончаний доступен для всех, в нем нет ничего элитарного. И все же… Не может ли взаправду существовать разновидность ЯРовского секса, ничем не обязанного эротическому образованию, самосовершенствованию, секса мозолисторукого и животного.

– Ты был хороший. Ты как надо это сделал, – сказала Мейвис.

Он посмотрел на нее, улыбаясь и хмурясь одновременно.

– Никогда не знаю, дурачишься ты или говоришь серьезно. Я хочу сказать, с твоим ЯРом.

– И да, и нет. Или, наверное, я тоже не знаю. Мой отец так говорил. Ужасный в своем выговоре. Не помнишь, кто сказал, что среднему классу очень просто опролетариться? Дескать, ему нечего терять, кроме образованной речи.

– Джордж Оруэлл, – откликнулся Бев. – Мой дядя сражался с ним в Испании. Боже ты мой, это было пятьдесят лет назад. Оруэлл очень неприятно умер – в Памплоне или еще где-то. По словам дяди, он планировал писать книгу в дань уважения Каталонии до того самого дня, как его расстреляли. По словам дяди, он очень утонченно изъяснялся.

– Что ты собираешься делать? – спросила Мейвис.

– А ты? Тебя они убедили?

Мейвис промолчала.

Она накручивала длинную прядь черных шелковистых волос на красивые, довольно розовые пальцы.

– И да, и нет, – сказала она наконец. – Так и вижу, как встаю тут и читаю лекцию про «Толпуддлских мучеников»[24]

, начисто забыв про имперскую экспансию, Буннела и выставку тысяча восемьсот пятьдесят первого. Даже слышу, как делаю это на ЯРе. «Они всегда сражались вроде как за свои права, сечете, а прав-то им не давали». Потому что тогда смогу поехать домой, слушать мои пластинки Бартока и читать Пруста. Внутренний мир.

– А когда твои пластинки Бартока затрутся, кто будет выпускать новые? Кто будет играть Бартока? Внутреннему миру нужен внешний. Книги должен кто-то издавать. Уверен, Пруста ты долго искала на козлах среди подержанных книг. Система Петтигрю построена на ложных посылках. Существует только один мир. Если нельзя увлечь одного ребенка в классе Гиббоном, кто вообще будет его читать?

– Всегда можно ввернуть что-нибудь про падение Римской империи и прочесть отрывок из Гиббона…

– Если сумеешь найти книги Гиббона. А тогда тебя арестуют за буржуазный уклонизм, и берегись, сестра, это вроде как второе предупреждение. Разве ты не понимаешь, как все обернется? Университеты потеряют финансирование, если не пустят к себе псов…

– Кого?! Ах, ПСОв.

– А Профессионально-ремесленные советы по образованию ни за что не позволят считать литературу ремеслом, хотя она таковым и является.

Вспомни, скольких авторов уже не печатают и скорее всего никогда не будут печатать. Уравниловка достигнет предела. Даже технического совершенства в исполнительском мастерстве не допустят. Ведь те детишки, что поют под гитару, не плохо справляются, сечешь, зарабатывая миллионы, пусть даже все съедают налоги, а они никогда не брали долбаных уроков в своем чертовом скуляже.

– Да, у тебя очень хорошо получается. Я про ЯР. – Перекатившись, она теперь лежала на нем, ее сладкое теплое дыхание и любознательный язычок щекотали ему ухо. – И еще кое-что получается… – промурлыкала она. Тут ее взгляд упал на наручные часы – единственное, что на ней было. – О боже! Уже без пяти четыре. Семинары!

Соскочив с кровати, она схватила комбинезон – одеяние сирены, как шутливо назвал его завхоз, выдавая им казенное обмундирование.