1990-e годы

Ванёк никогда и никому не рассказывал об этих своих фантазиях и, наверное, если бы его родители узнали, о чём он иногда думает, то они бы незамедлительно приняли бы «все необходимые меры».

Ванёк с любовью поднял с пола Халка и Бэтмена. Из кухни продолжали доноситься истеричные вопли и звуки ударов по столу. Отец никогда не бил ни матери, ни сына, но во время скандалов он всегда сжимал кулаки и дубасил ими сверху вниз по какой-нибудь мебели.

— Ты шалава! Конченая шалава!

Бам. Бам-бам-бам.

— А ты импотент! Ты вообще не мужчина!

— Заткнись, мразь! Убью!

Бам-бам.

Ванёк уже знал что такое «шалава», «проститутка», «шлюха» и «блядь» — это когда женщина выглядит, одевается и разговаривает так же, как его мать. А вот слово «импотент» он сегодня услышал впервые, поэтому он сразу же повторил его про себя несколько раз, чтобы запомнить и решил что импотент — это тот, кто внешне похож на его отца.

Дверь в кухню резко распахнулась, отец быстро прошёл через коридор и скрылся спальне:

— Собирай манатки и вали отсюда, урод! — истошно вопила мать.

Инстинктивно сжав кулак, Ванёк нечаянно отломал роботу руку, но сейчас его это даже не обеспокоило. Ему вдруг стало страшно, и он захотел как можно скорее пойти в школу.

Боязливо заглянув в комнату родителей, мальчик бесшумно вошёл и в нерешительности остановился перед отцом. Тот сидел на краю кровати и, закрыв лицо ладонями, нервно дрожал.

— Пап, — тихо позвал Ванёк.

Не меняя позы, отец приглушённо ответил:

— Чего тебе?

— Пап, а можно я перед школой пойду на турниках позанимаюсь? Я уроки все сделал.

Отец помолчал немного, убрал руки от лица и спросил, глядя в сторону:

— Точно все?

— Точно!

Избегая встретиться взглядом с сыном, он резко встал и подошёл к окну, будто хотел посмотреть какая на улице погода. По-прежнему не поворачиваясь лицом к Ваньку, он сказал:

— Ладно, иди.

— Спасибо, пап! — возликовал мальчишка и ринулся одеваться.

Но он рано обрадовался — из кухни показалась мать, которая совсем недавно как бы заступалась за него перед отцом, когда тот имел неосторожность «срывать зло на ребёнке».

— А я не поняла, куда это ты собрался так рано? — требовательно спросила она. — Если не ошибаюсь, уроки у вас начинаются почти через три часа.

— Я хотел на турниках позаниматься перед занятиями, мам! — воскликнул Ванёк, и чуть замешкавшись, добавил, — мне папа разрешил!

— Оставь его в покое, пусть идёт! — подал голос из комнаты отец.

— Да что ты! «Пусть идёт» — передразнила мать, — если тебе наплевать на то, чем занимается мой сын, то мне нет! Три часа до школы, а он его на турники отправил! Ты что, совсем дурак? Что он там делать будет столько вре…

Отец не дал ей договорить. Впервые в жизни Ванёк увидел его в такой ярости. Будто сорвавшийся с цепи сторожевой пёс, он выбежал из спальни, подскочил к матери и наотмашь отвесил ей звонкую пощёчину.

— Ещё слово, сука, — сквозь стиснутые зубы проговорил отец, — ещё одно только слово!

Мать застыла как изваяние, на её лице отражались смешанные эмоции из страха и удивления. Она прикрыла рукой ушибленное место на щеке и то ли опасаясь последней неясной угрозы насчёт «ещё слово, сука», то ли просто враз отупев от этого нового, волнующего события в их совместном быту, молча стояла и, разинув рот, издавала какие-то горловые звуки.

Но страх матери был ничем по сравнению с тем ужасом, что испытал от увиденного Ванёк. Да, в своих фантазиях после просмотренных тайком кровавых блокбастеров, он мог представлять себе всё что угодно про убийство родителей и материного любовника, но сейчас, когда на его глазах произошла первая сцена домашнего насилия, Ванёк готов был расплакаться от испуга.

Ведь на самом деле, все те чудовищные мысли всегда приходили ему в голову как бы схематично, не вдаваясь ни в какие анатомические детали. А вот теперь перед глазами ребёнка стояла мать, которую только что ударил отец, и у него был такой вид, будто он готов сейчас же её и вовсе убить.

Жестокая реальность оказалась куда более пугающей, нежели то рисовалось в бурном воображении мальчишки.

— Я сказал тебе: иди, — глухо проговорил отец, обращаясь к сыну.

Ванёк торопливо схватил портфель, вдел ноги в сандалии и стремглав выбежал из квартиры. Ему отчаянно хотелось узнать, что будет дальше, он ужасно боялся за маму и в то же время, непонятно откуда в голове вдруг возникла уверенность, что он обязан немедленно уйти, так как всё произошедшее случилось по его вине. Это он, Ванёк, виноват, потому что защищая его желание пойти гулять, отец ударил мать и вообще… наверное, если бы не было Ванька, его родители никогда бы не ругались, было бы всё у них нормально и не было бы сучьего дяди Стаса и этой бесконечной серости унылого быта.

Подумав об этом, уже выходя из подъезда, Ванёк решил было вернуться в квартиру и извиниться перед родителями, а потом встать между ними и заплакать, как он делал это в раннем детстве, когда они ругались. Но чуть подумав, мальчик решил, что сейчас это было бы неуместно, поскольку, во-первых, он так уже давным-давно не делал, а во-вторых… это ведь он во всём и виноват!