1997, Серый кардинал

- Ваш отец. Что за человек! - С шутливым возмущением драгоценная Полли повернулась ко мне. Взгляд скользнул мимо, а лицо и голос изменились так, будто на безоблачном небе разразилась гроза.

- Шельма, - пробормотала она.

Конечно, я обернулся, чтобы увидеть причину такого почти космического неодобрения. Причиной оказалась худая, словно высушенная на летнем солнце, женщина лет сорока, с горящими глазами. Белое платье без рукавов эффектно подчеркивало загар. Блондинка. Плюс жизненная сила.

- Оринда! - прошипела себе под нос драгоценная Полли.

Оринда, обойденный кандидат, изо всех сил старалась затмить предпочтенного соперника. Она носилась по комнате, трагически обнимая каждого, одновременно громко вещая:

- Да-а-а-а-агуша, мы должны сделать для партии все, даже если избиратели допустят страшную ошибку…

- Будь она проклята, - фыркнула драгоценная Полли и сообщила мне, что эта особа сама себя выдвинула в кандидаты.

Конечно, Оринду все знали. Она ухитрилась заставить операторов местной телевизионной компании ходить за ней по пятам. Так что, когда отснятый материал попадет на экран, ее стройная фигура в белом платье будет «аппаратной свиньей»^[2]. Драгоценная Полли спокойно курила и шипела, бросая мне под ноги обрывки сведений, точно она бы взорвалась, если бы хранила их в себе.

- Знаете, Деннис был очень приятный. Не могу понять, почему он женился на этой гарпии.

У драгоценной Полли, наделенной своеобразной угловатой приятностью, было одно из тех удлиненных лиц, которое явно излучало сконденсированную доброту и благожелательность. Она, как и обычно, накрасила губы темно-малиновой помадой, которая не шла ее желтоватой коже.

- Деннис говорил нам, что хочет, чтобы мы выбрали Оринду. Она заставила его сказать это. Он знал, что умирает.

Оринда сверкнула белыми зубами перед камерой очередного фотографа.

- Он из «Газеты Хупуэстерна», - негодующе сообщила драгоценная Полли. - Она попадет на первую страницу.

- Но она не попадет в парламент, - заметил я. Взгляд Полли сфокусировался на мне. В нем мелькнуло нечто вроде проснувшегося интереса.

- Да, вы сын своего отца! Именно способность Джорджа определять существенные моменты склонила нас в его пользу. В избирательном комитете нас было семнадцать. И вначале большинство думало, что очевидный выбор - это Оринда. Я знаю, она считала вопрос решенным…

И недосчиталась драгоценной Полли, подумал я. Полли и других такого же склада ума.

- Не понимаю, как у нее хватило отваги привести любовника! - проворчала Полли.

- М-м-м, - промычал я. - Что?

- Мужчина, который стоит сзади. Он был лучшим другом Денниса.

До меня не дошло, почему, если человек лучший друг Денниса, то он автоматически становится любовником Оринды. Но прежде чем я успел спросить, Полли отозвали по какому-то делу. Лучший друг Денниса, ухитрившийся даже в смокинге выглядеть неприметным, казался скорее рассеянным, нежели внимательным. Но он, словно приклеенный, преданно стоял за спиной Оринды. Он был больше похож на телохранителя, чем на любовника.

Немного позже я сообразил, что и мистера Босса тенью сопровождал телохранитель, но на сей раз настоящий. Внимание молодого, мускулистого на вид парня было сосредоточено на толпе, а не на хозяине.

Интересно, сознает ли отец, что ценой успеха, когда он поднимется по выбранной им лестнице, будут телохранители.

А тем временем отец стал обходить собравшихся, жестами показывая, чтобы я присоединился к нему. Так я начал практиковаться в мастерстве миссис Босс. Но мне было далеко до нее. Я мог играть, а она жила в своей роли.

Началось общее движение к столовой, куда из холла вела соседняя дверь. Там стояло слишком много столов, каждый на десять персон, в слишком маленьком пространстве. Место каждого определяла карточка с именем. Мы с отцом вошли почти последними. И тут меня ждал сюрприз, хотя мы и не предполагали, что будем сидеть за одним столом. Отца, естественно, поместили с Боссами и председателем избирательного комитета. Меня оттеснили к дальней стене между миссис Леонард Китченс и Ориндой. Обнаружив, какое ей отвели недостойное место, Оринда запылала яростью, словно факел, горящий белым пламенем. Вся дрожа, она стояла и пыталась привлечь общее внимание, постукивая ножом по бокалу. Но звук терялся в общем гуле восьмидесяти человек, разговаривавших и стучавших, занимавших свои места. Взрывы злости Оринды едва ли распространялись дальше ее вилок и ножей.

- Это оскорбление! Я всегда сижу за главным столом! Я требую…

Никто не услышал.

Сквозь толпу я видел, как драгоценная Полли деловито усаживает отца на почетное место, и ироническая догадка мелькнула у меня в голове. Обида Оринды - дело рук Полли.

Я вежливо застыл, ожидая, пока она сядет. Оринда смерила меня взглядом. Глаза зеленые. Ресницы черные. Кожа намазана сценическим гримом.

- А вы кто? - спросила она, потом нагнулась и моментально увидела имя на карточке перед моим прибором. Узнав, кто я, она потеряла дар речи и осталась с открытым красным ртом.

- Я его сын, - запинаясь, пробормотал я. - Могу я подвинуть вам стул?