1том. Стихотворения. Коринфская свадьба. Иокаста. Тощий кот. Преступление Сильвестра Бонара. Книга моего друга.

Раймонд.Вникнем в смысл сказки, и тогда кровосмешение, которое вас так возмущает, покажется самым невинным чувством. Ослиная Шкура — это заря, дочь солнца, раз ее порождает солнечный свет. В сказке говорится, что король влюблен в свою дочь, но это означает, что солнце при своем восходе неотступно следует за утренней зарей. Точно так же в ведийской мифологии Праджапати, зиждитель мира, покровитель всего живущего, отожествляемый с солнцем, преследует убегающую от него дочь Ушас, утреннюю зарю.

Лаура.Пусть ваш король — самое настоящее солнце, но он оскорбляет мое нравственное чувство, и я сердита на тех, кто его выдумал.

Раймонд.Они были невинны, а потому безнравственны. Не возмущайтесь, кузина, только упадок нравов оправдывает существование морали, точно так же как насилие вызывает необходимость закона. Чувство короля к дочери, во всей своей наивности свято сохраненное фольклором и Перро, лишь подтверждает почтенную древность сказки и позволяет предполагать, что она зародилась у патриархальных племен Ариадны

[291]. Кровосмешение не считалось чем-то ужасным в невинных пастушеских семьях, где отца называли «защищающим», сына — «помогающим», сестру — «утешающей», дочь — «доящей коров», мужа — «сильным», жену — «сильной». Эти волопасы солнечной страны еще не выдумали стыда. В их женщинах не было тайны, и потому в них не таилось опасности. Воля патриарха — вот единственный закон, разрешавший или запрещавший жениху увезти невесту в телеге, запряженной парой белых быков. Силою обстоятельств союз отца с дочерью был, правда, явлением редким, но вполне допустимым. Поведение отца Ослиной Шкуры отнюдь не казалось скандальным. Скандалы свойственны обществу цивилизованному, они даже одно из его любимых развлечений.

Октав.Пусть так. Но я уверен, что ваши разъяснения неосновательны. Нравственность — врожденное чувство.

Раймонд.Нравственность — это наука о нравах. Она меняется соответственно нравам. Она различна во всех странах, и каждое десятилетие вносит в нее что-то новое. Ваши понятия о нравственности, Октав, не совпадают с понятиями вашего отца. Что же касается врожденных идей, то это уж чистая фантазия.

Лаура.

Господа, довольно говорить о таких скучных вещах, как нравственность и врожденные идеи, поговорим лучше о солнце — отце Ослиной Шкуры.

Раймонд.Вы помните, что вместе с чистокровными скакунами, покрытыми попонами и «неповоротливыми в своей золотой сбруе и шитых попонах», он держал на конюшне осла, которого природа создала столь удивительно, как говорится в сказке, что на его подстилке каждое утро находили не навоз, а красивые экю с изображением солнца и красивые луидоры. Итак, этот восточный осел, онагр, джигетай или зебра — посланец солнца, и луидоры, которыми он осыпает подстилку — это яркие солнечные блики, падающие сквозь листву на землю. Даже его шкура — явная эмблема тучи. Утренняя заря закрывается тучей и исчезает. А вспомните прелестную сцену, когда Ослиная Шкура является в своем лазоревом одеянии прекрасному принцу, который подсматривает в замочную скважину. Этот принц — сын короля, солнечный луч…

Лаура.Проникший сквозь дверную щель, то есть сквозь тучи, так, да?

Раймонд.Совершенно правильно, кузина, я вижу, вы великолепно разбираетесь в сравнительной мифологии. Возьмем самую простую сказку — сказку о девушке, которая при разговоре роняет из уст две розы, две жемчужины и два алмаза. Эта девушка — утренняя заря, которая раскрывает чашечки цветов, омывает их росой и светом. Ее злобная сестра, изрыгающая жаб, — туман. Золушка, перепачканная в золе очага, — заря, затуманенная тучами. Принц, который на ней женится, — солнце.

Октав.Итак, жены Синей Бороды — утренние зори, Ослиная Шкура — утренняя заря, девушка, роняющая из уст жемчужины и розы, — утренняя заря, Золушка — утренняя заря. У вас все одни утренние зори.

Раймонд.Дело в том, что утренняя заря, великолепная утренняя заря Индии, — самый богатый источник арийской мифологии. Ведийские гимны прославляют ее под всевозможными именами, во многих образах. Ее призывают, ее ожидают с надеждой и страхом, лишь только спустится ночь.

«Вернется ли к нам утренняя заря, наш извечный друг? Победит ли бог света темные силы ночи?» Но вот появляется дева света, «она приближается к каждому дому», и все ликуют. Это она! Это дочь Дьяуша, божественная пастушка, выгоняющая по утрам на пастбище небесных коров, и у каждой из набухшего вымени капает на иссохшую землю свежая, благодатная роса.

Точно так же, как слагали песни о приходе зари, слагают песни о ее бегстве и славят в гимне победу солнца:

«Вот еще одно сильное и мужественное деяние совершил ты, о Индра! Ты сразил дочь Дьяуша, женщину, которую трудно победить! Да, ты сразил дочь Дьяуша, прославленную Утреннюю Зарю, ты, Индра, великий герой, победил, ты разметал ее!

Утренняя Заря соскакивает с разбитой колесницы, боясь, как бы Индра — бык — не забодал ее.

Вот брошена ее колесница, расщепленная на куски, а сама заря спасается бегством».