20 лет дипломатической борьбы

18 января 1919 года президент Французской республики Пуанкаре, торжественно открывая в отеле «Крийон» работу Мирной конференции, сказал: «Господа, ровно сорок восемь лет назад в Зеркальном зале Версальского дворца была провозглашена Германская империя. Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы разрушить и заменить то, что было создано в тот день».

Глядя на проходящее мимо трио, Бернард Шоу, всегда полный сарказма, произносит: «Пять месяцев переговоров слишком похожи на историю о “десяти маленьких туземцах”, которые в результате различных приключений исчезают один за другим, пока наконец десятый не остается один! Разве мы не видели, как сначала заседал Совет десяти, затем Верховный Совет пяти, затем Совет четырех и наконец Совет трех, тех самых, кому толпа сейчас аплодирует. Они и есть строители новой Европы».

Весь Париж знает, что именно президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон постоянно брал верх над Клемансо и Ллойд Джорджем! Всем известно, что Вильсон не очень хорошо знает Европу, но что он считает себя посланником Бога, которому предназначено принести человечеству новый порядок; всем известно, что Вильсон прежде всего потребовал создания Лиги Наций, повторяя при этом:

«Лига Наций должна действовать как организованная моральная сила людей всего мира, чтобы озаряющий свет человеческого разума, сконцентрировавшись, выступил против всякого несправедливого акта или любой преднамеренной агрессии и чтобы великий голос человечества строго спросил: “Какие намерения питаете вы в вашем сердце против мира и спокойствия народов?”»

Благодаря энергичному вмешательству муниципальных гвардейцев удается отделить «трио» от участников конференции и гостей, которые медленно направляются в фойе театра.

Престарелый председатель сената Леон Буржуа, один из участников подготовки договора, в который раз рассказывает элегантному председателю палаты депутатов Полю Дешанелю о знаменитом заседании конференции 8 марта:

«Президент Вильсон, положив руку на Библию, прочитал нам Устав Лиги Наций под аплодисменты, довольно сдержанные, одного Клемансо. Но сенат в Вашингтоне не хочет быть втянутым в войну. Вот почему Вильсон опустил в тексте договора все, что могло бы повлечь за собой автоматическую военную помощь государству, подвергшемуся несправедливому нападению. Бельгия и Франция получат достаточно времени для того, чтобы подвергнуться удушению, прежде чем будет принято только лишь решение о вступлении в действие Лиги Наций».

И в заключение мрачно настроенный Леон Буржуа добавляет: «Подумать только, что за три дня до этого я сам предложил снабдить Лигу Наций средствами, способными заставить уважать ее решения… армией. Но президент Вильсон настоял на отклонении моего предложения».

* * *

Все толпятся в буфете театрального фойе. Отовсюду слышны лишь критические замечания.

Четырех из пяти французских полномочных представителей по заключению мирного договора (министра иностранных дел Пишона, министра финансов Клотца, бывшего французского посла в Берлине Жюля Камбона и Андре Тардье) безжалостно засыпают градом вопросов.

Только одни из четырех, Андре Тардье, жестикулируя мундштуком, сияет от удовольствия. Он расхваливает договор: «Мы перекроили Европу согласно концепциям права и справедливости, – говорит он. – Мы создали новые страны. Польша и Чехословакия вновь обрели свою независимость. Можно, конечно, критиковать Версальский договор, но кто смог бы сделать лучше?»

С грустным видом посол Жюль Камбон отвечает: «Да, но не забывайте, что третьего марта в Вашингтоне сенатор Лодж увлек за собой тридцать восемь из шестидесяти своих коллег, которые вместе с ним проголосовали против какого бы то ни было участия Америки в организации мира и Лиге Наций, и что десятого июля этого года американский сенат, не заботясь об обязательствах, принятых сегодня, проголосует за возвращение Америки к политике изоляционизма».

Министр иностранных дел Стефан Пишон, которому непрерывно задают вопросы, признается: «К пятнадцатому марта Вильсону и Ллойд Джорджу удалось убедить Клемансо отказаться от требования французов обосноваться на Рейне. С тех пор маршал Фош все время выступает против договора. “Если нам не будет предоставлена эта военная граница, – неоднократно повторял он, – то Франция и Бельгия останутся открытыми для вторжения и нас снова ожидает разгром…”»

Самые ответственные чиновники различных министерств все еще потрясены следующим фактом.

Отказ от постоянной оккупации французами Рейна показался президенту республики Пуанкаре настолько серьезной ошибкой, что он решил подать в отставку. 28 апреля он направил Клемансо пространное письмо, дабы предупредить его, что, согласно полученной им информации, «Англия и Америка практически никогда не окажут Франции поддержки в применении договора».