200 знаменитых отравлений

Ла Вуазен и ее соучастники были приговорены к смертной казни. При обыске у них были обнаружены мышьяк, ртуть, растительные яды, порошок шпанской мушки и биологические ингредиенты (остатки животных, экскременты, кровь, моча и т. д.), которые тогда рассматривались как яды. Хотя для короля специально даже яда не надо было искать. Его запросто могли отравить без всякого злого умысла его собственные придворные врачи. Людовику в качестве средства от всех болезней – подагры, бессонницы, головных болей, несварения желудка и даже насморка – прописывали в лошадиных дозах слабительное. Лекари назначали королю лекарства с самыми невероятными ингредиентами – от растертой в порошок гадюки до лошадиного навоза. Так что смерть могла ждать венценосца в любой поданной ему микстуре.

Перекрестные допросы отравителей бросали тень на многих знатных особ и вызывали панические настроения вокруг короля. Так, например, получив вызов в суд, графиня Суассон пришла в такой ужас и отчаяние, что король разрешил ей оставить Францию. Она уехала в Нидерланды и прожила за границей весь остаток своей жизни. Будучи племянницей кардинала Мазарини, графиня Суассон еще при жизни дядюшки хотела с помощью волшебства и яда заполучить побыстрее все наследство несметно богатого родственника. Через несколько лет после побега она очутилась при испанском дворе. Кстати, где б графиня ни появлялась, всюду случались загадочные смерти. В Мадриде ее считали виновницей ранней кончины испанской королевы, француженки по происхождению. Так что сбежала она не зря.

Король постоянно следил за работой комиссии, особенно его беспокоили сообщения о связи мадам де Монтеспан с преступниками, хотя допрашиваемые неохотно называли имя фаворитки. Маркиза Франсуаза де Монтеспан появилась в спальне короля после того, как предыдущая фаворитка, Луиза де Лавальер, раскаялась и в апреле 1674 года ушла в монастырь. У Монтеспан были светлые волосы, голубые глаза и пышные формы. Ее острый язычок хорошо знали при дворе – она не щадила никого, лишь бы развлечь Людовика. А король строил ей корабли, выписал для развлечения медведей в Версаль (их убрали только после того, как они ободрали все обои во дворце). Маркиза проигрывала в карты целые состояния. Король построил ей дворец, но он ей не понравился, тогда его сломали и построили заново. Дворец стоил 2800 тысяч ливров. Пока король не добился развода маркизы, от ревнивого мужа ее охраняли телохранители из дворян. Однако уже в апреле 1675 года любовь прошла, и после ссоры с королем Франсуаза переехала в Париж, где связалась с Ла Вуазен, мечтая вернуться в постель бывшего любовника.

Вуазен показала, что герцогиня угрожала, что королю не поздоровится, если он не вернет ей свою милость. Опасаясь темпераментной фаворитки, король еще больше от нее отдалился, и ее место постепенно заняла мадам де Монтенон (при дворе ее пренебрежительно называли Скаррониха, так как она была вдовой писателя Скаррона). Людовик давно уже подозревал в подобных преступлениях Монтеспан. Тем более, что даже когда шло расследование, госпожа де Монтеспан умудрилась отравить в 1680 году другую фаворитку короля, 19-летнюю герцогиню де Фонтаж. Король запретил производить вскрытие тела умершей: ему не хотелось получить окончательное доказательство отравления и вины бывшей фаворитки. Король вообще имел либеральную привычку прощать отравителей – видя в присутствии яда во дворце неизбежное зло. Так, 30 июня 1670 года умерла Генриетта Английская, жена Филиппа I, герцога Орлеанского. Смерть случилась на 26 году ее жизни, после того как несчастная выпила бокал цикориевой воды. Воду отравил маркиз д'Эффиа, который признался в своем преступлении королю, оправдываясь тем, что Генриетта настраивала мужа против него. Король отпустил отравителя с миром.

А ведь модницам тогда и без соперника или соперницы можно было отравиться чрезвычайно легко. Косметические средства, которыми покрывали свои тела красавицы XVI–XVIII веков, были отнюдь не безопасны. Еще древние римлянки использовали пудру, приготовленную из порошкообразного свинца, – для придания коже особого оттенка. И вплоть до XIX века пудру делали из углекислого свинца, ядовитого вещества, разрушающего кожу. Если дама регулярно пудрилась, то к тридцати годам кожа ее лица портилась необратимо. И тогда на лицо ей приходилось накладывать все более толстый слой свинцовых белил. Мода на пудру к XVII веку в Европе распространилась повсеместно. Дамы наносили ее на кожу, смешав с яичным белком, – чем толще, тем лучше. В XIX веке англичане для приготовления пудры стали использовать мышьяк, придававший красоту коже и отравлявший красавицу. На Среднем Востоке женщины употребляли ядовитые свинцовые пасты для подкрашивания глаз, бровей и ресниц.