2008_34 (582)

По сути, стало ясно, что такие внезапные взлеты вчерашних аутсайдеров, когда они вдруг набирают в считанные дни в несколько раз больше, чем за все предыдущее время, означают лишь то, что голосование в проекте «Имя России», равно как и его результаты, не значит ровным счетом ничего. Все зависит в основном от того, какое настроение на сегодня у его организаторов, какую команду они получили от власти — ну, и от того, не разладилось ли что-либо в их механизме фальсификации: вдруг полетела блокада на какой-то кнопке и она вдруг начала либо принимать ранее поданные на нее клики, либо просто адекватно реагировать на поступающие нажатия. Или организаторы решили сделать текущие результаты более правдоподобными, чтобы как-то сохранить интерес, интригу и намек на честную организацию проекта.

К 25 июля произвольность и либо слишком большая управляемость — либо абсолютная неуправляемость счетчиков ВГТРК вновь подтвердились — и вдогонку за Александром Невским и Высоцким (при застывшим без движении, то есть либо ждущим команды, либо просто списанным в утиль Николаем) понесся Никита Сергеевич Хрущев.

На 25.07 пятерка лидеров приобрела следующий вид:

1. Высоцкий Владимир Семенович — 601 948.

2. Сталин Иосиф Виссарионович — 540 279.

3. Александр Невский — 528 412.

4. Николай II — 447 640.

5. Хрущев Никита Сергеевич — 242 037.

6. Ленин (Ульянов) Владимир Ильич — 229 410.

Нет, ну, конечно, в зависимости от политических симпатий поверить можно во многое. В то, что народ больше любит Николая II, чем Сталина. Что Высоцкого любят вообще больше всех. Что Сталина любят больше, чем Ленина. Что Высоцкого — больше, чем Пушкина, Александра Невского — больше, чем Кутузова. Что Хрущев близок по популярности к Сталину.

Вот поверить, что Александра любят больше, чем Суворова, — уже сложнее. Что Николая больше, чем Петра Первого, — еще сложнее.

Но вот что Хрущев более популярен, чем Ленин — этого не может быть никак. Ну, просто никак — с одной стороны, существуют более-менее в одной смысловой нише, с другой — слишком разновелики по личностям, по итогам, по значимости.

И когда Хрущев обогнал Ленина — хотя и раньше все было ясно — но здесь просто уже не оспариваемым стало осознание того, что обществу демонстрируется не Проект «Выбери имя России», а примитивная клоунада.

Шапито от Любимова.

К вечеру 26 имевший накануне 242 тысячи Никита Сергеевич более чем удвоил голоса — а к утру 27 июля имел 566 тысяч, то есть шел на третьем месте за Сталиным и Высоцким.

Вообще, это и означает, что Проект утратил смысл. Ушел вопрос о том, какая политическая фигура и какое политическое течение лидирует в общественном мнении. Ушел (как молчаливо не оспариваемый) вопрос о фальсификации итогов и жульничестве организаторов.

Но что еще хуже, голосование оказалось игрой, в которой все имена утратили смыслы. Оказалось, что, перепугавшись лидерства Сталина и Ленина, организаторы пошли на то, чтобы лишить политического содержания и смысла все использованные в игре имена. Кстати, одной из сторон фальсификации явилось и то, что предпосланные на страницах персонажей характеристики менялись по ходу игры. И менялись в целях корректировки голосования — то есть от относительно нейтральных они, при выявлении успеха имени, изменялись в сторону негативности — как это, в частности, было в случае с Лениным и Сталиным.

То есть все имена были превращены в обессмысленные клички, прозвища: победить может любой — даже тот, победа кого явно неправдоподобна. Выбор имени России превратили в тотализатор, где все может иметь место — как победа явного аутсайдера, напичканного допингом, так проигрыш явного фаворита, придержанного подкупленным наездником.

Трагедия в том, что история превращается в обессмысленную игру, происходит ее убийство, она лишается смысла — все становится возможным, но все становится обессмысленным, в лучших традициях убийства смысла правилами постмодерна.

Сейчас, даже если снять все технические и программные блокады и ограничения, любое самое честное голосование, окажись правдоподобным, лишается доверия. Что естественно, раз выяснилось, что организаторы игры — наперсточники. И что трагично и опасно — поскольку там, где становится возможным все, убивается само предположение, что существует истина. Что существует что-либо проверяемое и достоверное. Абсурд правит миром — и человек абсурд принимает за естественное положение вещей, потому что в нем и вокруг него убито представление о смыслах и об истине.

И тем, кому нужно царство абсурда, оно нужно и потому, что позволяет не доверять истине в той ситуации, если она вдруг преодолевает абсурд и прорывается через его кошмарность.