2012. Точка возврата (СИ)

Поистине высыпался и отдыхал Егор в те немногочисленные дни, когда жена уезжала на групповые экскурсии — покататься на яхте, посмотреть ближайшие городки, попариться (мало ей окружающей жары!) в соленых термах. Ирма, для приличия подувшись на категоричный отказ мужа куда-либо перемещаться под командованием гида, особо на компании Егора и не настаивала: вокруг крутилось достаточно незанятых мужчин.

И по вечерам, когда они с женой спускались на ужин, Лукошкин удивленно хмурился на то и дело подходивших к их столику незнакомых людей, которые иногда слишком фамильярно приветствовали Ирму.

А аниматор Игорь даже свободно уселся за их стол.

— Сегодня вечером проводим конкурс красоты, — объявил парень жующей чете. — Мероприятие всегда проходит с ошеломляющим успехом. Смех слышно в соседнем городке.

— Замечательно, — захлопала ресницами Ирма. — Ты как всегда ведущий?

— Конечно, — Игорь послал даме очаровательную улыбку. — Но мне нужна подходящая кандидатура.

— Я готова принять участие, — Ирма торжествующе посмотрела на мужа. — У меня найдется в запасе еще не надеванное платье.

— Увы, дорогая, — Игорь склонился к руке Волковой и запечатлел на ней слюнявый поцелуй. Егор, молча кромсающий кусок мяса, нервно передернул плечами: не быстро ли его жена стала "дорогой"?, — Это же юмористический конкурс. В нем принимают участие мужчины, которых мы переодеваем в женщин. Немцы уже выбрали Гретхен, — и аниматор кивнул в сторону пузатого мужчины, который усердно наполнял яствами тарелку у шведского стола. — Мне требуется русская Наташа. Составите компанию?, — и Игорь резко повернулся к Егору.

Лукошкин закашлялся, кусок мяса комом застрял в горле.

— Конечно-конечно, — засмеялась Ирма. — Он согласен! Выглядеть будешь презабавно. Представь, — хлопнула она мужа по спине, чтобы он справился с кашлем, — тебе нацепят парик, юбку…

— …пластмассовые груди, туфли на каблуках, — подхватил Игорь и удовлетворенно хмыкнул. — Реквизита у нас хватает. Подберем самое нелепое. Народ животы надорвет от хохота.

— От хохота?, — наконец, прохрипел Егор и смахнул в сторону тарелку. — Надо мной? Никогда!, — и Лукошкин встал, собираясь уходить, чтобы невзначай не довести ситуацию до трагического финала. — Я не клоун!

Егор уже сделал шаг от стола, но потом обернулся и ткнул пальцем в Ирму:

— Возьми лучше в Наташи её. И пластмассовые груди надевать не надо, она собственные охотно продемонстрирует. Вот уж все животики надорвут.

Сжимая кулаки, Лукошкин ринулся в номер. Он не хотел никого оскорблять, не хотел, держался из последних сил. Конечно, зря вернулся к столу. Но… Он же не клоун! Он приехал отдыхать, а не веселить других. Пусть Ирма развлекается, с него достаточно. Не нужно ему ни моря, ни солнца, ему требуется душевный покой… И, если честно, самое горькое даже не то, что ему предложили на сцене покуражиться, в конце концов, остальные люди тоже отдыхают и ничего нет плохого, чтобы немного подурачиться. Но почему за Егора кто-то взялся решать, что он обязан делать, а что нет. Лукошкин ведь тоже сидел за столом, но "эти двое" вели себя так, словно Егора там не было. А он не призрак, он че-ло-век… И далее в таком же духе.

Следующий день супруги не разговаривали. Волкова срочно уехала утром на экскурсию и появилась только перед ужином. В полном молчании протянулся еще один день. Первой не выдержала Ирма.

— Давай съездим в город, проветримся, — прошипела (примирительно?) жена.

И Егор послушно уселся в арендованный джип. Ссора — неизбежный атрибут семейной жизни. Не ему ли как бывшему психологу знать об этом. И лучше поскорее из конфликта выбираться, пока противоречия не стали непреодолимыми.

Ирма, признававшая одно средство от плохого настроения — шопинг, развернулась по полной программе. Женщина скупала кожаные куртки и плащи, махровые полотенца и покрывала, как будто на завтра объявили войну и нужно срочно сделать запасы на всю оставшуюся жизнь. Егор покорно заворачивал в каждый магазинчик, исполняя одновременно роль кошелька (расплачивался за покупки, с грустью думая о стремительно усыхающем банковском счете) и багажной тележки (плелся потом, обвешанный пакетами и коробками). Но особенно разошлась Ирма в ювелирных лавках, выбирая то браслеты, то цепочки, то кольца.

— Золото, золото, — ворчал Лукошкин, — уже на каждом пальце по кольцу, и не по одному, в каждом ухе по серьге, только в носу осталось дырку проковырять и воткнуть украшение.

— Ноешь, как старик, — фыркнула Волкова, привлеченная очередной вывеской о сногсшибательной скиде. — Словно тебе не 25 лет, а все 45.

— И тебе столько же, — тихо пробурчал под нос Егор, чтобы жена не услышала. — Только ты об этом не догадываешься, а я — знаю.