208 избранных страниц

– Я не вас имею в виду, общую ситуацию.

– Народ запуган. Уже не знают, от чего предохраняться.

– А молодежь к вам тянется?

– Ну. К самому горлу. Я уже боюсь выходить на улицу после трех ночи.

– Как я вас понимаю! Кругом насилие.

– Да изнасилуют – ладно. Гранату могут в портки засунуть.

– Да, время ужасно сложное. Я бы так сказала: человек отстает от человечества, нравственность – от технического прогресса. Человек практически не изменился, а на вооружении у него вычислительная техника, компьютеры. Кстати, вы пользуетесь калькулятором?

– Не, я в уме.

– Но возможности человеческого мозга ограниченны!

– Не скажи, до ста спокойно считаю.

– Через вас проходят миллионы! Как же вы их считаете?

– Ты чего?.. Так и считаю: один миллион, два, три.

– Василий Сергеевич, к сожалению, время поджимает нас, переходим на блиц – короткие вопросы, короткие ответы. Верите ли вы, что когда-нибудь мы выйдем на мировой уровень?

– Мы-то вышли.

– В чем смысл жизни?

– Дальше пошли.

– Ваша любимая книга?

– Дальше пошли.

– Понимаете ли вы классическую музыку?

– Чего ее понимать? Мендельсон – значит, свадьба, Бетховен – концы кто-то отдал, «Лебединое озеро» – переворот в России.

– Боитесь ли попасть в ад?

– В гробу я его видал.

– В баню один ходите?

– Нет. С мылом.

– Страшный случай.

– О! Лезли к директору ювелирного, попали к начальнику ОБХСС.

– Смешной случай.

– У начальника ОБХСС взяли больше, чем было у директора ювелирного.

– И в заключение несколько слов телезрителям от себя… привет, пожелание, полезный совет.

– Полезный совет дам. Если кто узнал меня, не надо звонить по 02, хуже будет. А мне ничего не сделают – время такое.

Ахир а та бу мадо

«Ахир а та бу мадо. У кило тля мелек шахир». Непонятно.

Мы тоже в воскресенье – теща приехала с тестем – сидим после обеда, ну, как все у нас, жизнь клянем: нищету эту, преступность, воровство, правительство… в общем, кругом одна проституция.

Я говорю своим:

– Оттого и бардак, что или шепчемся по углам, или показухой занимаемся, а надо кричать правду во все горло, тогда толк будет.

И звонок вдруг. Я открываю дверь – на пороге негр… в костюме и за ним человек шесть, один с кинокамерой.

Негр говорит:

– Ахир а та бу мадо! У кило тля мелек шахир.

Я говорю:

– Ну, шахир. А в чем дело?

Переводчик вылез:

– Это – король Мутакии Мутак Второй. Говорит: «Солнце вашему дому, удача к удаче, миллион к миллиону».

Я говорю:

– Ему тоже… солнца побольше… бананов. В чем дело-то?

Переводчик:

– Король решил посетить простую русскую семью, но не подготовленную к приему, а чтобы врасплох застать.

И передает подарок от Мутака, шкатулку какую-то.

Ну, я не из-за корысти, конечно, из гостеприимства говорю:

– Тогда проходите, всегда рады.

Телохранители сразу шнырь во все углы, во все щели. Мои ошалели, конечно, раскланиваются.

Ну, сели. Сидим. Озирается он, король-то. Потом говорит:

– Бедновато живете.

Ну, о чем мы до него говорили. Самое время мне заявление сделать, но так обидно стало за страну! Довели до позора!

Говорю:

– Почему – бедновато? Нормально для одного.

– Ка-ак?! А эти люди кто?

Я говорю:

– Это вот, – про тещу, – служанка. Это – шофер мой, – про тестя.

Жена обиделась за родителей, надулась. Немного только радуется за Родину.

– А это, – говорю про нее, – массажистка со своими детьми. Заглянула на минутку.

Король не ожидал, аж вскочил. И телохранители опять шнырь-шнырь по всем углам, по всем комнатам.

– О-о! А если, – спрашивает, – вы один, не боитесь ли оставлять квартиру? Нет ли у вас воровства?

Наши все засмеялись, головами мотают, дескать, Бог с вами, какое воровство.

Я говорю:

– Мы в России и двери-то никогда не закрываем. И днем и ночью нараспашку, заходи любой. У нас воровство не принято.

– О-о! – У короля глаза вылезли. – О-о! А у нас, – говорит, – в Африке воруют по-черному.

Мои все удивляются, тоже глаза выкатывают. Я выкатил, сколько мог, говорю:

– Как же можно так воровать?.. Что за традиции?!. У нас на улицу выйди, положи сто рублей и иди куда надо. Обратно пойдешь – они на месте лежат.

– О-о! – расстроился очень. – У нас, – говорит, – так воруют! Могут на ходу с человека брюки снять.

Я говорю:

– Извините, это – дикость какая-то. У нас, если и спадут с кого портки – никогда никто не возьмет. После праздника, бывает, – гулять-то у нас умеют – выйдешь на улицу – кругом одни портки.

– О-о! О-о! – Аж белый стал. – Но, – с надеждой так спрашивает, – но у государства-то воруют вовсю?

Я говорю:

– Чем взять у государства – лучше сразу повеситься. Уважать же не будут, руки не подадут… вообще убить могут.

– О-о-о! – Вскочил снова, забегал.

Телохранители сразу шнырь-шнырь по всем углам.

– О-о! – огорчился до последнего, засобирался. – Спасибо вам, – говорит. – Амеде ту саля.

Я говорю:

– Вам тоже амеде ту саля, что зашли, и за шкатулку амеде ту саля. И не огорчайтесь так насчет воровства. Что сравнивать-то, у нас страна высокой культуры… Со временем и у вас все наладится, будет с воровством не хуже, чем у нас.

И они уехали.

Пока мы впечатлениями делились, полчаса прошло. Потом в соседние комнаты заглянули – половины вещей нет.