21 интервью

Табаков: Иммунитет прошлой Гражданской войны, он так просто никуда не может испариться. Это все-таки эксперимент чудовищного размаха и по-другому, чем нелюди, назвать их нельзя.

Минчин: Большевиков?

Табаков: Да. Нельзя. Количество ума, таланта, выведенные в расход, в распыл.

Минчин: Весь цвет России они уничтожили!

Табаков:

А высылка двух с половиной тысяч лучших умов, самых независимых. Ведь против чего боролись – против независимости. Против автономии духа, и как всякий фашизм… это… я не думаю, что в ближайшем столетии, например, в Германии фашизм возродится.

Минчин: Думаю, возродится где-то после 2000 года. Думаю…

Табаков: Думаю, что атомные, водородные бомбы низвели до дипломатических игр все попытки завоеваний. Никому не хочется умирать. Слишком реально возмездие. И тут нужно рассчитывать, как китайцы, что 60 % уцелеют, а 40 % погибнут. Двое из пяти. Вполне вероятно, что окажешься в их числе. Думаю, что это очень великое изобретение Андрея Сахарова. Потому что без этого ой-ёй-ёй… Думаю, что вполне вероятно, мы бы уже схватились с кем-то.

Минчин: И всерьез?

Табаков: Бог его знает.

Минчин: Удивительно, что до сих пор ставят Горького.

Табаков:

Это мой выбор – «Последние». Я бы так сказал, катастрофические перебрасывающие мостки в сегодняшний день истории. Общественный катаклизм, и на фоне его крушение дотла семьи, семейных связей, разрушение ячейки общества напрочь. Прогнило.

Если говорить о кино, то есть очень интересный замысел фильма по «Господам Головлевым». Это то, что сейчас в воздухе носится. Вся история типов Верховного совета, одного и другого. Это щедринские типы. Есть замысел а-ля английская телевизионная библиотека – русская драма от Хераскова, Сумарокова и до наших дней. Просто это очень важно, потому что не знают же ни хрена. А это просто полезно наряду с разными «сникерсами» и так далее: если бы раз в неделю давали бы по ТВ. Но пока денег нет. Все упирается в деньги.

Минчин: Интересно, откуда брались деньги на такое количество фильмов, театральных постановок в театрах, телевидении в прошлые годы?

Табаков: Это нефтедоллары. Сегодня на жизнь школы-студии дают 27–28 % нужных субсидий. Это четвертая часть.

Минчин: А раньше театры финансировались на 100 %?

Табаков: Да, конечно. «Современник» был самоокупаемым театром, «Таганка» была.

Минчин:

За границей вы будете делать какие-то работы?

Табаков: Да. Я буду ставить «Механическое пианино» в Хельсинкском муниципальном театре. Чуть позднее буду ставить в Японии «Билокси Блюз». Есть предложения из Венгрии, Канады. Если говорить о педагогической работе, то в этом году состоится уже третий раз летняя школа в Бостоне. В течение шести недель мы знакомим молодых американских, канадских, мексиканских актеров с той системой, которая известна во всем мире как система Станиславского.

Минчин: Вы занимались своей актерской работой около сорока лет. Это очень большой срок. Задам американский вопрос: вы обеспечены?

Табаков: На сегодня, после развода, можно сказать, нет. Я выплатил своей жене 120 тысяч долларов, и это привело меня к необходимости даже взять взаймы деньги в Инкомбанке и у друзей. Я пока что должник. Я рассчитываю, что в ближайшие два-три года рассчитаюсь.

Минчин: Но миллионов вы не скопили, как успешный актер вашего дарования на Западе?

Табаков: Я могу тебе возразить. Семь лет назад у меня на сберкнижке было около 120 тысяч рублей. Это были очень большие деньги. Они обеспечивали мне и моей жене достойную старость. Даже одними процентами. И когда началась вся эта пертурбация, то мне показалось глупым… Я не стал их брать, переносить. Они просто ничего не стали стоить. Это стоимость всей моей глупой жизни. Я разделил с моим народом. Я потерял все эти деньги. По тем временам это было 3040 тысяч долларов.

Минчин:

Какой бы вы хотели себе задать вопрос и ответить на него?

Табаков: Я думаю, что если бы я начал сначала, я бы так и прошел бы, но, может быть, с маленькими коррективами. Я не стал бы ничего менять. Я думаю, что я ни на что другое не гожусь, как только на театр.

Минчин: Что есть профессия актера? И нормальная ли с точки зрения психики эта профессия?

Табаков: Нормальная. Эта профессия оздоравливающая. На сцене проходит радикулит, зубная, головная боль. Сыгранный удачно спектакль снижает давление.

Минчин: Но, посмотрев с другой стороны, в этом что-то есть, раздваивающее, как и у писателя нормального, который должен влезть в шкуру своих героев, перевоплотиться. Не наносит ли это какой-то…

Табаков: Это все так. Нет, это прекрасная профессия. Я думаю, что я в своей жизни пережил такие секунды, которые не снились ни королям, ни президентам.

Минчин: Вы сказали, «хорошо, что есть жизнь жизненного опыта».