21 интервью

Шуфутинский: Не знаю, чем отличается. Сегодня это совершенно другая страна. Она шагнула гораздо дальше, чем сознание людей. Они пока еще не готовы к этому рывку. Страна, которая совершила такой сумасшедший скачок! Сегодня здесь есть все то, о чем я не мог мечтать в семидесятых, даже в восьмидесятых, со всеми издержками этого процесса – развитого капитализма: рэкет, наркомания, мафия. Все есть, как в любой другой стране, но есть и свобода, можно делать все, что ты хочешь, правда, есть и трудности. Здесь все наоборот, но медленно и уверенно, как ни крути, и здесь все встанет на свои места, все придет к цивилизованному прогрессу. И нам предстоит увидеть и порадоваться, когда эта страна воспрянет. За последние 5–6 лет ее сильно потрясали финансовые катаклизмы. К власти пришли люди, которые решили создать власть, а потом из нее делать деньги. Все наоборот! В Америке сначала – деньги, потом власть.

Минчин: Что такое шоу-бизнес в России сегодня?

Шуфутинский: Мне кажется, здесь тоже все наоборот. Причем, что интересно, он начал развиваться в первых своих шагах как на Западе, в Америке, но русские люди хотят все сделать за один день, хотят заработать все деньги сразу. Если в Америке ты популярен и представляешь интерес для аудитории, тебя берут диджеи и твои клипы крутят по ТВ, радио, – и ты за это получаешь деньги, деньги значительные. Здесь же ты платишь за то, что тебя будут крутить по радио и ТВ. Это страшное несоответствие. Все, кто владеет телевизионным временем, они его просто продают. Еще одно несоответствие. Как в Америке, например: хочет артист выпустить альбом – компания его покупает, находит ему продюсеров, режиссеров, сценаристов, песни приобретает, записывает, выпускает альбом и делает ему тур по всей стране, а иногда и миру – в поддержку альбома, потому что основная прибыль идет от продажи альбомов. Здесь же все наоборот. Человек записывает альбом для того, чтобы поддерживать свою популярность и получить концерты, за которые платят, – это смешно! Пиратство достигло уровня 98 %, возвратить сегодня деньги, потраченные на запись и выпуск альбома, практические невозможно ни артистам, ни компании. После этого я еду на гастроли и мне на автографы приносят пиратские копии. Вот такие страшные несоответствия. Мало того – из-за пиратства никто не платит налоги. Нет охраны авторского права. Композиторы не получают своих авторских, артисты не получают потиражные. Шоу-бизнес загибается, потому что нечем платить за студию, за рекламу и прочее. Все это пока далеко от цивилизации.

Минчин: Кто тебе нравится из современных молодых исполнителей?

Шуфутинский: Масса талантливых людей.

Минчин: Где твой дом?

Шуфутинский:

В Лос-Анджелесе. Я живу и там и здесь, в двух измерениях.

Минчин: Сколько времени ты проводишь в России?

Шуфутинский: Вдали от дома сейчас провожу три четверти года. Поскольку вся работа на этом материке. Это и Европа, и Россия, и бывшие страны Советского Союза.

Минчин: Как долго ты думаешь продолжать жить в таком режиме?

Шуфутинский: До тех пор, пока я нужен, пока я востребован.

Минчин: 10, 20, 30 лет?

Шуфутинский: Не знаю. Трудно сказать. Том Джонс после пятидесяти трех лет перестал выпускать новые альбомы и стал жить концертами. Сейчас он спел новый диск, и у него в пятьдесят девять опять взлет! Я думаю, человек собирается уходить задолго до того, как он уходит. У меня нет другого режима и не может быть. Как только я приезжаю домой, я начинаю биться головой об стенку и начинаю рваться сюда – работать!

Минчин:

Как называется направление твоей музыки? Ты его поменял?

Шуфутинский: Я его не поменял! Я его развил. Поменялся круг моих интересов и поменялся круг зрительских интересов в связи с тем, что социальная почва в стране резко поменялась. Если раньше мои первые альбомы начинались с тех песенок, которые были здесь запрещены, и они назывались полублатными, полудворовыми, то теперь этот жанр истаскали до предела, потому что стали петь все и не так удачно. А во-вторых, социальная почва для этого жанра немножко пошатнулась, поскольку все, что связано с блатной песней как таковой, стало песней криминальной. А криминал здесь в стране так всем надоел и так всех достал, что люди об этом даже слушать не хотят, да и петь об этом не хочется.

Та самая немножко разухабистая, озорная искорка, которая когда-то была в этих песнях, сегодня куда-то исчезла. Я стал старше на десять лет и стал мыслить по-другому. Я стал петь на другие темы. Я не поменялся. Я не поменял свой стиль. Никто не может перепутать меня. Я бы назвал это шансон, но не тот шансон, который тут называют «русский шансон».

Минчин: Чем ты занимаешься сейчас, кроме, естественно, каждодневной работы над собой?