22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

Материал шифртелеграммы не только «неудовлетворительный», но и в целом дезинформационный. Причем информация получена от того же Раше, от которого через «Лицеиста» в Москву поступала нформация/дезинформация.

В этот же день в «Бюро Риббентропа» поступило донесение от «Лицеиста»/«Петера» о встрече с Филипповым, в котором со ссылкой на информацию, полученную от Раше/Шмидта сообщалось, что для Германии «главный вопрос в данный момент — это вопрос арабских народов и установление нового порядка в арабском мире»:

«27 мая 1941 г.

Вчера вечером… я передал Филиппову сообщение, материал для которого я получил в 7 часов вечера от легационного советника Раше

 (выделено мной. — М.А.). Это сообщение звучало примерно так: из разговора, который я имел сегодня с посланником Шмидтом, я составил себе полное представление о всей обстановке в целом. Шмидт высказал мнение, что главный вопрос в данный момент — это вопрос арабских народов и установления нового порядка в арабском мире, чего не сделаешь за три недели. Германия стремится добиться и на Ближнем Востоке таких же всеобъемлющих, рассчитанных на длительное время решений, каких она добилась на Балканах, и хочет умиротворения и стабильности также и в арабском мире…

В германо-русском вопросе, с точки зрения посланника Шмидта, налицо значительная разрядка, поскольку… СССР обнаруживает стремление избегать возникновения новых конфликтных ситуаций с Германией в политической области. Обмен мнениями между фон Папеном (посол Германии в Турции. — М.А.) и Виноградовым (посол СССР в Турции. — 

М.А.) воспринят официальными немецкими кругами как позитивный сигнал. Когда я прямо спросил Шмидта, что думает высшее немецкое руководство о германо-русских отношениях, он с готовностью ответил мне, что имперский министр иностранных дел придерживается точки зрения, что политика сотрудничества с Советской Россией должна продолжаться. Он сказал: «Я не позволю оказывать влияние на мою политику всякому, кто преследует собственные интересы». Фюрер же обходит полным молчанием германо-русские отношения и даже в беседах со своими ближайшими сотрудниками на этот счет никак не высказывался, так что делать выводы на дальнейшее развитие германо-русских отношений невозможно»²³¹.

Не следует исключать, что Гитлер рассматривал вариант экспансии рейха исключительно в юго-восточном направлении, еще до реализации Плана «Барбаросса». И для этого, казалось, имелись все основания — 23 мая была издана директива ОКВ № 30 «Средний Восток». Однако для начальника штаба верховного главнокомандования вермахта и главнокомандования сухопутных войск уже не было никаких сомнений, что немецким действиям на Ближнем Востоке будет предшествовать «блицкриг» против Советского Союза.

О состоявшейся 26 мая встрече с Филипповым «Петер» подготовил еще одно донесение в «Бюро Риббентропа», в котором сообщалось, что он довел, «как было условлено» до сведения советского разведчика «слухи, которые чрезвычайно активно циркулировали в Берлине в конце недели, в частности о том, что между Германией и Россией заключено широкое военное соглашение»²³².

В этот же день — 27 мая 1941 г. — возглавлявший болгарскую радиофицированную нелегальную агентурную группу «Боевой» (Пеев Александр Костадинов) доложил в Центр: «Германские войска, артиллерия и амуниция непрерывно переправляются из Болгарии в Румынию через мост и Ферибот (паромная переправа. — М.А.) у Русе, через мост у Никополя и на баржах около Видина. Войска идут к советской границе».

Пометы: «НО-2. Голиков. «т. Швец. Дать указание Ещенко расставить людей по направлениям для наблюдения и сопровождения немецких колонн. Ещенко отстает от событий. Чувырин. 29.05.41». «Исполнено. 29.05.41».

Из сводки агентурных донесений «Бюро Риббентропа»: