220 вольт

— В терапевтическое же — немного удивленно ответила медсестра. А то я типа знаю, где вы все работаете… Дождавшись моего кивка, она затопала по лестнице. «Нет, это не цоканье каблучков» — покачал головой я, написал на листочке «Терапевтическое. Марина Игнатьевна» и подсунул его под разобранные потроха термометра.

* * *

— Имя, Фамилия, Отчество?

— Вячеслав, остальное не помню.

— Год и место рождения?

— Не помню. Но если судить по результатам осмотра, где-то между 20-м и 25-м годом.

— Образование?

— Не помню, но сказали, что университетское есть. А может и два.

— Место жительства?

— В настоящий момент здесь, прямо в больнице. А где был раньше — не помню.

— То «не помню» и это «не помню». Ну вот что мне с тобой делать? — на меня строго смотрела работница паспортного стола. Я же в ответ умиленным взглядом пожирал образ строгой милиционерши. Берет с большой звездой, глухой воротник под самый подбородок и темно-синий китель. Ну прямо… как ее… ну жена Шарапова. Только тут физиономия была какой-то одутловатой, а так один в один.

— Понять и простить — на автомате выдал я — товарищ… — взгляд на погоны. Одна маленькая и сиротливая звездочка — товарищ младший лейтенант! Ну вы поймите, ехал — очнулся — тут помню, а тут не помню. Меня вчера аж два профессора при всем честном народе осматривали и опыты всякие проводили. Как лечить — не знают.

— Ну-ка, покажи руки! — внезапно приказала она — нет, ладонями вверх!

Я недоуменно показал.

— Та-а-ак. Руки не трудового человека — констатировала она.

— Чего это не трудового? — я сделал вид, что обиделся — еще вон недели не прошло, мог бы валяться себе на кровати и харчи проедать, а я уже электриком работаю.

— Не деревенский ты и не с завода — пояснила она — мозолей нет и ногти чистые. Да и разговариваешь гладко.

— Так за полгода все что хочешь сойдет — кинул я ей кость.

— Не, трудовые мозоли и за пару лет не сойдут. Всегда можно отличить рабочий класс — припечатала она.

— Так может я в какой-нибудь бухгалтерии работал? Там нет ничего тяжелее ручки — задумчивом тоном я начал «помогать ей» — Или студентом?

— Ну для студента ты уже староват немного — чуть прищурившись, она еще раз оглядела меня — Хотя… Вот ты знаешь, из чего состоит самолет?

— Знаю — немного удивленно ответил я — ну там винт, крылья, колеса и пилот посередине.

— Так — чуть подалась она вперед — а почему он летает?

— Ну у крыла есть профиль, набегающий поток создает область разряжения над крылом и возникает подъемная сила.

— А крыло из чего состоит? — продолжила она.

— Ну из нервюр профиль крыла образуют — начал я вспоминать прочитанное — а стрингерами их объединяют. А что?

— Да так. Я ничего из последних фраз не поняла — вдруг улыбнулась она — но понятно, что про самолеты ты тоже немного знаешь… Ах, будь ты моложе…

Что, и эта клеется? Может, от меня какой-то попаданческий запах распространяется? Надо будет еще раз помыться, вон у Михаила какое-то мыло пахучее есть, говорит еще со времен войны…

— У нас по ориентировкам банда проходит — продолжила она — в ней кроме матерых уголовников студент из МАИ есть. А МАИ это что? — подняла она палец — это Московский Авиационный Институт.

— Хороший вариант — поразмыслив, признал я — для всех полутруп, а сам по ночам народ грабить. И не подкопаешься, пока не поймали.

— Да. Одна только незадача: они в Москве и области промышляют, а ты тут, в Калинине. Сто пятьдесят километров туда, потом столько же обратно. Не успеть за ночь. Да и прежде поговорила я с Успенским — вздохнула она — никак ты не можешь быть им.

— Ладно, отвлек ты меня — вернулась к документам она — заполнять-то графы надо. Если не помнишь, то давай придумывай.

— В смысле? — не понял я.

— Ну фамилию и отчество — пояснила она — мне же графы заполнить надо. Кем хочешь быть? Калинин Вячеслав Андреевич — вполне хорошо звучит к примеру!

— Не, Калинин это слишком почетно — я с трудом сдерживал внутренне «получилось» — кто я и кто он? Новую жизнь лучше начинать все-таки на каком-то базисе. Вот где меня нашли? Ну место?

Она начала перебирать листики из папки. Мое дело? Вот бы мне его на полчаса…

— Авария произошла около села Старое Брянцево, а что?

— Ну вот, значит моя фамилия теперь будет Брянцев. Можно считать, что где нашли, там и родился во второй раз.

— Хорошо, этот вариант ничем не лучше и хуже других — признала она — а отчество?

Я откинулся на спинку стула, поднял глаза к потолку и начал «пробовать на вкус» все знакомые мне имена, образовывая от них нужное. Причем честно начал со всяких Аппполинариев и Владленов. Вячеслав Ревмирович Брянцев звучал дико даже для миллиционерши, это по ее лицу было видно. Хорошо, что в отчествах используются только мужские имена, а то у меня в голове уже всплыли Октябрины, Даздрапермы и прочие Ленэры.

— Ладно, повеселился и хватит — внезапно припечатала она ладонь к столу — будешь Владимировичем. Владимир Ильич Ленин для тебя достаточно значимый человек?

— Хорошо — я как-то даже обрадовался назначенному «сверху» отчеству — Вячеслав Владимирович Брянцев, так и записывайте.