23 главных разведчика России

Когда Юлиан Семенов писал роман «Семнадцать мгновений весны», а затем сценарий будущего фильма, он мало что знал о работе советской разведки в нацистской Германии. К секретным документам его не подпускали, да они и не были ему нужны. Юлиан Семенович был очень талантливым человеком. Он придумал лучше, чем было в жизни…

Единственный случай, когда ему рассказали о подлинном деле, описан в романе «ТАСС уполномочен заявить» (в фильме по этому роману главную роль сыграл Юрий Соломин). В основу романа положена история сотрудника министерства иностранных дел Александра Дмитриевича Огородника. Когда он работал в Колумбии его завербовали путем шантажа – у него был роман с колумбийкой. Он покончил с собой в момент ареста в 1977 году. Всю эту историю Юлиану Семенову с санкции Андропова рассказали генералы Виталий Бояров и Вячеслав Кеворков, чьи имена еще появятся на страницах этой книги.

Роман невероятно понравился Андропову, он сам позвонил Семенову на дачу и поздравил с удачей. После этого Юлиану Семенову позволили поехать за границу в роли собственного корреспондента «Литературной газеты». Он даже не был членом партии. Советский посол в Бонне недовольно поинтересовался, почему Семенова не видно на партсобраниях. Когда ему сказали, что у Юлиана нет партбилета, посол решил, что его разыгрывают.

За границей Семенов пользовался невероятной свободой, немыслимой для советского человека. В местной резидентуре злились, но молчали, зная особое расположение Андропова к писателю. Но то, что Юлиан написал после «Семнадцати мгновений весны», нравится мне значительно меньше, чем его ранние книги.

Юлиан всегда смеялся, когда его спрашивали, откуда он узнает все секреты, и по-дружески объяснял мне, что лучшие сюжеты хранятся в архивах, открытых для всех. Надо просто увидеть за строчками сухих документов человеческие драмы…

В годы войны ни у немецкой, ни у советской разведки не было агентов высокого уровня. Точнее было бы сказать, что у обеих разведок вообще не было агентуры на территории противника. Немецкая разведка, в принципе, не смогла приобрести агентуру в Советском Союзе. Советская разведка – и военная, и политическая – до войны имела хорошие позиции в нацистской Германии. Но вся агентурная сеть вскоре после начала войны была уничтожена.

Захваченную рацию и арестованного радиста обязательно использовали в радиоигре. Начальник гестапо Генрих Мюллер высоко ценил возможности радиоигр. Каждую радиоигру санкционировал лично Адольф Гитлер, потому что в Москву передавалась не только искусно подготовленная дезинформация, но и подлинные данные о состоянии вермахта.

Так же серьезно к радиоиграм относился и Сталин. 25 апреля 1942 года нарком внутренних дел Берия доложил вождю о задержании семидесяти шести агентов немецкой военной разведки, у которых изъяли двадцать одну портативную приемо-передаточную радиостанцию.

Берия предлагал:

«…Захваченные немецкие радиостанции можно использовать в интересах Главного командования Красной армии для дезинформации протиника… Если данное мероприятие будет признано Вами целесообразным, считаем необходимым поручить начальнику Оперативного Управления Генерального Штаба Красной армии товарищу Бодину и начальнику Главного Разведывательного Управления товарищу Панфилову выработать порядок разработки материалов по дезинформации противника и передачи их в НКВД СССР для реализации через захваченные немецкие радиостанции.

Передача дезинформации противнику через захваченные рации будет обеспечиваться надежным контролем».

Характерна реакция Сталина, который хотел видеть, какие именно сведения будут передаваться немцам:

«Товарищу Берия.

Согласен с тем, чтобы товарищи Бодин и Панфилов предварительно показывали мне свои дезинформационные указания».

В Берлине начальник гестапо Генрих Мюллер и руководитель политической разведки Вальтер Шелленберг были уверены, что радиоигры у них проходят успешно. Но это вряд ли. И не потому, что в Москве сразу понимали, что радисты работают под контролем, а потому, что всегда подозревали возможность измены. Впрочем, из этого следует, что и к реальным сообщениям собственной разведки, когда разведчики еще на свободе и передают важные сведения, относились как к возможной дезинформации. Так что во время Второй мировой войны пользы от политической и агентурной разведки было немного.

Вальтер Шелленберг с гордостью писал после войны, что в сорок первом немецкой разведке удалось обмануть советских разведчиков, поэтому и начало войны застало Москву врасплох. На самом деле советская разведка предупреждала Сталина о концентрации вермахта вдоль западной границы. Дело было не в отсутствии информации, а в неумении ее интерпретировать и в нежелании Сталина посмотреть правде в глаза.