2312

Но на Земле получалось не все. Слишком велики были переделки, слишком ожесточенно сопротивление, часто из других районов, не подлежащих обновлению. Проект удавалось осуществить относительно гладко только если местные жители подавляющим большинством голосовали за него, и лучше получалось, когда жители сами программировали самовоспроизводящиеся ИИ.

Потом взорвалась самовоспроизводящаяся фабрика в Уттар-Прадеше; никто не знал почему. Правительство штата отказалось от расследования; были даже признаки того, что правительство выступало на стороне диверсантов. Одно нераскрытое преступление способно вызвать множество подражаний; еще немного, и весь проект рухнет.

Это приводило Свон в ярость.

— Они винят нас, когда мы не помогаем, а когда помогаем, винят тоже, — с горечью сказала она.

Варам, с тревогой отмечая, что она все сильнее взвинчивает себя, заметил:

— И все равно надо продолжать.

То же самое происходило по всей Земле (видел Варам на экране); их восстановительный проект увязал в густой паутине законов, практики, местных особенностей, саботаж и несчастные случаи не улучшали ситуацию. Невозможно было что-то изменить на Земле, не изменив при этом еще что-нибудь, и последствия при этом могли оказаться катастрофическими. Каждый квадратный метр Земли кому-нибудь принадлежал, причем в разных смыслах.

В космосе все иначе. На Венере планировщики, собравшись в одном помещении, пришли к общему согласию, что можно просто выбросить в космос большую часть атмосферы. Также поступили и на Титане, и в окрестностях Юпитера; по всей Солнечной системе продолжалось грандиозное терраформирование. Углубить океанское дно, изменить атмосферу, подогреть или охладить на сотни градусов Кельвина… Но не на Земле. Во многих местах работу самовоспроизводящихся фабрик запрещали и всячески поносили их.

Что бы ни делалось, казалось, несчастья и лишения тянут цивилизацию вниз, словно гиря, которую люди привязали к своей шее. Земная элита останется на вершине искусственной Великой Цепи Бытия, пока цепь не порвется и все не полетят в пропасть. Жалкая Gotterdammerung[117], нелепая и банальная, но от этого не менее ужасная.

Эта перспектива приводила Свон в ярость. Варам, все явственнее осознающий эту ее горечь, все чаще становящийся мишенью ее гнева, однажды утром стал свидетелем того, как Свон бранила одну из жительниц Хараре — из тех, что помогали в осуществлении проекта; он видел лицо этой женщины и понял, что, если останется, это закончится какой-нибудь стычкой со Свон — с катастрофическими последствиями — или она вообще перестанет ему нравиться. Поэтому он в тот же день попрощался и утром улетел в Америку, присоединиться к группе с Сатурна, которая недавно прилетела помогать в подъеме Флориды с океанского дна. В день отъезда Свон, занятая какой-то досадной проблемой, только отмахнулась от него, как от комара.

Флорида оказалась затопленным полуостровом, из поднявшегося на одиннадцать метров моря выступала только узкая центральная часть штата.

С воздуха очертания штата напоминали темный риф под поверхностью; вода, желтая вокруг рифа, постепенно переходила в глубоководье. Небоскребы Майами были заселены, как на Манхэттене и в других местах, но в основном штат пришлось покинуть. Однако большая часть почвы сохранилась, она превратилась в ил и не особенно пострадала от наводнения, поэтому существовала возможность вычерпать ее, потом нарастить скальное основание за счет камня, привезенного из канадских Скалистых гор, а после вновь наслоить почву на каменное ложе.

Иными словами, поступить как в Гренландии, одном из немногих мест на Земле, где удавалось вести терраформирование без повреждений чего-либо другого. Разумеется, нашлись защитники новых рифов и рыбных мест, но их сопротивление было подавлено, и проект одобрили в Атланте и Вашингтоне, который сам существовал за системой гигантских дамб на Потомаке. Рудиментарное, но еще сильное правительство в Вашингтоне, само оказавшееся ниже уровня моря, симпатизировало замыслу «поднять затонувшую Флориду».