2312

— Сейчас не хочу. Она говорит, что ежедневные двенадцатичасовые переходы сократят время до сорока пяти дней. Мне это кажется приемлемым.

— Что ж, — ответил Варам. — Все-таки ходьбы многовато.

— Знаю, но что остается? Сидеть здесь вдвое дольше?

Хотя на самом деле не так уж долго. Перечитывать Пруста и О’Брайана или несколько раз послушать цикл «Кольцо нибелунга»; у него на запястье очень хорошо заполненная память. Но Свон смотрела на него так, что Варам понял: эти соображения ее не утешат.

— Я включу Полину, — сказала Свон, словно отдавая ему что-то в обмен на согласие.

— Solvitur ambulando, — сказала Полина. — По-латыни это значит «решается ходьбой». Диоген Синопский.

— Так доказывается реальность движения, — сказал Варан.

— Да.

Варам вздохнул.

— В этом я уже убедился.

Вернувшись на первую подземную станцию, они подвели итоги. Трое солнцеходов были согласны идти шесть или семь недель — это вполне напоминает их обычный образ жизни. Звали их Трон, Тор и Нар. По мнению Варама, полу они были неопределенного, но молоды и простодушны. Жили только для того, чтобы обходить Меркурий; казалось, они больше ничего не знают, а может, не часто общаются с незнакомыми людьми. То, что они говорили, казалось Вараму наивным или донельзя провинциальным. Конечно, все террарии кишели такой публикой, но Варам привык думать о жителях Меркурия как о людях образованных, сведущих в истории, искусстве, культуре. Теперь он узнал, что это вовсе не так. Еще ему прежде казалось, что солнцеходы — обязательно последователи каких-нибудь древних солнечных культов: египетского, персидского, инков. Но нет, они просто любили солнце.

Похоже, несколько ночей между станциями придется спать на полу служебного туннеля.

— Каждый третий день сможем пополнять припасы, — сказала Свон. — Это ставит перед нами хорошую цель.

— Наверное, мы сможем идти быстрее, — застенчиво сказал Трон.

Троном звали человека со сломанной рукой, поэтому Варам не стал говорить ему, что тридцать три километра в день для него вполне может быть достаточно или даже чересчур. Что он может стать помехой для всей группы — какая угнетающая мысль! Свон руководила заполнением рюкзаков, которые нашла в шкафчиках, где хранились запасы на чрезвычайный случай: шлемы к скафандрам, дополнительный воздух, бутылки с водой, продукты, надувные матрацы, небольшой котелок и печка. Стопка аэрогелевых одеял, не слишком теплых на вид, но Свон сказала, что в туннеле будет такая же температура, а здесь было вполне тепло.

Итак, поход по туннелю. Похоже, нечто вроде длительной спелеологической экспедиции. В рюкзаки положили еще небольшие наголовные фонари, хотя сейчас они не были нужны: примерно через каждые двадцать метров на потолке горел теплый желтый квадрат, очень хорошо освещая служебный туннель. Свон сказала, что они на глубине примерно пятнадцати метров. Туннель был пробит в коренной породе или реголите, и здесь еще сохранялось тепло после применения многочисленных буров; стены разноцветные, часто встречались срезанные поверхности метеоритов. На некоторых участках серебряные изгибы лежали поверх оловянных и черных. Пол с насечкой, идти удобно: подошвы хорошо цепляются и не скользят. Из-за кривизны поверхности Меркурия дальние огни над головой сливались в сплошную полоску света. Путники как будто видели кривизну планеты, и Варама это слегка ободряло. Мысль о том, что на протяжении месяца с лишним придется ежедневно проходить по тридцать три километра, его пугала. Следовало помнить, что они здесь на сорок пятом градусе южной широты; вдоль экватора пришлось бы идти дольше. Он вспомнил, что кое-где рельсы Терминатора отклоняются дальше на юг. Могло быть гораздо хуже.

Все происходило так, как и было намечено. Ходьба в течение часа по туннелю, который меняется очень мало, а все перемены обязательно повторяются. Остановка. Все садятся на землю — короткая передышка; потом снова час ходьбы. Через каждые три часа привал и еда. Этот промежуток казался невероятно длинным, чем-то вроде недели в обычном течении времени. Но они проделали это трижды, прежде чем сделать большой привал, поесть и проспать восемь или девять часов.

Час, час, час — час, час, час — час, час, час.

Варам очень остро ощущал, как растягивается время. Трудно сказать, почему его течение казалось таким неспешным; он полагал, что повторение одних и тех же действий в течение дня должно, напротив, ускорить прохождение часов — но нет. Вместо этого ощущение медленности, очень сильное ощущение медленности. В конце первого дня, садясь, усталый, со стертыми ногами, он мог вытянуться на матраце со словами:

— Минус один, осталось идти тридцать семь.

И испытать острый приступ отчаяния. Каждый час казался неделей! Как им удается это выдерживать?

Солнцеходы обычно шли чуть впереди, и к тому времени как Варам и Свон догоняли их, уже заваривали чай. Затем, задолго до того как Варам готов был идти дальше, молодые дикари с почти виноватым видом вставали и, помахав рукой, удалялись. Поэтому Варам почти все дни проводил со Свон.