24 часа

– Нет. – Выражение лица у Сида становится удивленным. Он садится рядом со мной на подлокотник дивана. – Зачем бы я туда поехал? Я, черт побери, не могу понять, что происходит, Лори. Все, что я знаю: ты куда-то уехала, я отправился в Сент-Айвс, чтобы поговорить с Питом Манном по поводу выставки, которая должна состояться следующей весной, и, поскольку Джоли в этот момент выступала на проекте «Эдем»…

– Что-что?

– У Джоли был концерт.

– Джоли выступала там? В Корнуолле?

– Да. Мы собирались там встретиться, но у нас не вышло. Наши отношения… они сейчас не очень-то складываются.

Это мне неинтересно. Меня снова охватывает паника.

– Позвони ей еще раз, – говорю я. – Сид, ради бога, позвони ей!

И тут вдруг мы слышим, как кто-то стучит во входную дверь и как Полли кричит в щелку почтового ящика:

– Эй, есть кто-нибудь?

– Полли! – восклицаю я, а затем сбегаю вниз по ступенькам и распахиваю входную дверь.

Моя дочь стоит на пороге одна. Я беру ее на руки и обнимаю так крепко, что она начинает бить меня ладонями по спине.

– Мамочка-а-а! – пищит она. – Я не могу дышать.

Затем, когда я ее отпускаю, она говорит:

– Мамочка, у тебя такой забавный вид. Почему ты плачешь?

– Где Джоли? – спрашивает Сид. Сойдя вслед за мной по ступенькам, он выбегает на улицу и оглядывается по сторонам, похоже, чтобы найти Джоли. – Пол, где Джоли?

– Не знаю. – Полли толкает меня в колено. – Она тоже плакала. Потом она куда-то уехала.

Сид бежит по улице, а я тем временем веду Полли в дом и закрываю за нами дверь: снаружи очень холодно. Нежаркое солнце еще только начинает свой путь по небу. Я опускаюсь на ступеньки и усаживаю Полли себе на колени.

– Где ты была? – спрашиваю я, снова и снова целуя ее. – Я так волновалась.

– Мы сели в машину, и Джоли все время плакала. Почему все плачут?

– И что произошло потом?

– Она отвезла меня куда-то, в какое-то место рядом с нашим домом, где большие деревья, и затем мы должны были выйти из машины, но она начала плакать. А потом обняла меня, и мы поехали обратно.

– Ты знаешь, куда она подевалась?

– Нет. – У Полли грустный и серьезный вид. – Она только все время говорила: «Мне очень жаль, мне очень жаль». Наверное, это потому, что плюшевый мишка потерялся.

– Да, наверное, именно поэтому. Но плюшевый мишка вообще-то тут. Он на втором этаже.

Полли соскальзывает с моего колена и бежит на второй этаж. У меня в голове лихорадочно роятся мысли. По поводу чего Джоли говорила, что ей «очень жаль»? Что она имела в виду? У меня появляется неприятное предчувствие, что ничего хорошего все это не предвещает.

– С бабушкой все в порядке? – спрашиваю я у Полли, идя вслед за ней вверх по лестнице.

– Она просто немного… ну, слишком быстро дышала. Когда мы приехали в квартиру к тому мужчине. Папиному приятелю.

– А он… Этот папин приятель, он был с тобой любезен?

Она с удивлением смотрит на меня:

– Любезен?

– Он не… – Я осторожно подбираю слова. – Он не… кричал? Не пытался тебя… ударить?

– Нет. Он просто дал мне шоколадку и сказал, чтобы я вела себя хорошо. Поэтому я себя так и вела. Но мне не понравилась шоколадка, потому что она была с орехами. – Она мрачнеет. – Я ведь не люблю орехи…

– Да, ты не любишь орехи, – киваю я.

– Поэтому я положила шоколадку под подушку, чтобы не показаться невежливой. Он этого не видел.

– Ну и хорошо, – ухмыляюсь я. – Молодец. Поедем навестить бабушку в больнице?

Полли кивает, зевает и прижимает к себе плюшевого медвежонка.

– Но сначала давай заглянем домой, хорошо? – говорю я. – Думаю, мне лучше переодеться в чистое.

– Да, мамочка. – Полли бросает на меня взгляд. – Я тоже так думаю. Ты вообще-то довольно грязная.

Облегчение, которое я ощущаю, ожидая такси, сильнее всего, что я когда-либо чувствовала, насколько я помню. Полный покой, несмотря на всю грусть и усталость. Осознание того, что нет на свете ничего более важного, чем держать в руке маленькую влажную ладошку своей дочери.

Тогда: «Форест Лодж»

Я отвезла Полли к своей маме за день до того, как мы с Эмили уехали из Лондона. Мама решила прокатиться с Полли в Евро-Диснейленд и использовать для этого баллы на своей карточке постоянного клиента «Нектар», которые она накопила за несколько лет. Я никогда не видела Полли такой взволнованной.

– Мы увидим Русалочку и Динь-Динь, – сказала она, прыгая с одной ноги на другую и наблюдая за тем, как я складываю ее вещи в сумку. Затем она приуныла, потому что я не смогла найти ее любимый красный кардиган.

– Но на нем ведь мой значок «Привет, киска», – захныкала она. – Я хотела показать его бабушке.

Я пообещала привезти ей значок, если найду его до того, как она уедет.