25 декабря

«Когда её не станет в моей жизни,Я знаю точно – жизнь моя не рухнет,И словно гром, приму я этот выстрел,Она была моим ближайшим другом.Мы не были, как кошка и собака,Мы не были полярны и различны,Я часто на мозги ей чем-то капал,Но не было во мне злодейских мыслей.Мы часто говорили до упада,Пока она молчала – я ей пел,

Я ждал её, как люди ждут зарплату,И новости тащил ей на хвосте.Мы часто совершали моционы,По городу, который нас столкнул,Я ею был до фибров оцифрован,И лапками тянулся, как манул.Я с нею был таким красноречивым,В ушах её гремела моя речь,Я с нею был податливым, учтивым,Но пьяным я разил её, как меч.Скандалил, и как змейка извивался,

Тянул ей своё яблоко Адама,Запомнила её моя терраса,Я жизнь бы подарил ей свою даром.Проходит время, дни сменяют годы,Ответственность – немыслимое слово,Мы были с ней близки и так знакомы,Но метры между нами стали прорвой.Не стало хуже, нет, всё стало чётче,Проекция детальна, до молекул,Спросили бы меня: «Чего-то ждёшь, же?»

А я всё жду того, чего и нету.В придуманной моей мультивселенной,Дорога к счастью, быть не может узкой,Но сколько ты о сказках не кумекай,На деле мы, как высохшее русло.Мы с нею, впрямь, детей не покрестили,И вместе не построили хибару,Слова её не смогут стать моими,Да я и заставлять её не стану.Всё то, что невозможно – это выбор,Я сам пишу всю жизнь свою Гертруду,

И нас осенний дождь уже не смыл бы,Она была моим ближайшим другом».

– Ну, вот видишь? Её не станет, а я приму. «Она была…». Понимаешь, была! Но не «есть», не существует прямо сейчас! Он отказался от неё. Данная идея не занимает его рассудок. Это законченная история. Это пройденная игра. В этом принципиальная разница между двумя девушками. И не только между ними, но и вообще между всеми людьми. Кто-то остаётся, как незакрытый гештальт… незавершенный акт… не «прерванный полёт»[6]. Кто-то сохраняет свой потенциал для дальнейшего развития. А здесь его нет. Наш пациент сложен, многофактурен, многолик, в какой-то степени. Но времени он зря не теряет. И если он сам не верит в игру – он в неё и не вступает.

– Кто закончил игру с этой девушкой? Кто довёл её до «логического» завершения?

– Я не знаю. У меня есть предположения. Но там такой непроходимый лес… все эти домыслы, тройные смыслы, подводные камни… шутки взаправду и правда, как шутки… в этом невозможно разобраться. Даже наш пациент отказался от этой затеи. Куда уж нам… бюрократам, как ты нас величаешь.

– Это ошибка. Отказавшись от данной идеи, вы совершили большую ошибку. Игра не закончена. И наш пациент это знает… просто он не позволил вам в этом покопаться. Он вовремя изменил правила. Я вижу чистейший гамбит: наш пациент, якобы, преследует ферзя, но в конце концов поставит мат самому королю. И никто из вас не будет этого ожидать.

– Он не шахматист. Посмотреть пару фильмов, прочитать тройку книжек – ещё не значит стать Бобби Фишером.

– Это не шахматы. Всего лишь метафора к ним. «Когда ты сказал первый раз – я поверил. Когда во второй – я засомневался. Когда ты начал меня убеждать – я понял, что ты лжёшь». Ты обманываешь меня, док. Ты знаешь гораздо больше, чем хочешь вытаскивать наружу.

– То, что я знаю, входит в мою систему координат. То, чего я не знаю, меня не расстраивает, ибо то, о чём ты мне твердишь – не является нашей проблемой. Это хорошая игра. Но она уже сыграна. Мы имеем дело с любовной зависимостью, связанной с совершенно другим человеком, понимаешь?

– Но почему ты так уверен в другом человеке! Что если… я не знаю, как это правильно объяснить…