27 приключений Хорта Джойс

— О, еще бы! Мы — большие люди, в ее глазах, прекрасно воспользовались ее беспомощностью, неопытностью, юностью и кажущейся неразумностью и оставили покинули девочку, предварительно озарив ее своей дружбой — дружбой редких, значительных людей. Часто мы — исключительные люди — поступаем именно так с теми, чья трогательная преданность, как Наоми, беззаветно отдается нам… Впрочем, мы больше думали о Хорте, чтобы помочь интереснее дожить ему до конца, но теперь я боюсь, что Хорт не особенно благодарен нашему эгоизму, тройному эгоизму, чорт его дери!

Рэй-Шуа встал и снял вскипевший чайник.

Чукка приготовила чай и закуску.

Диана затрещала, захрумкала сухарями.

Солнце безмятежно сияло, отражаясь расплавленным серебром в озере.

Пахучая, зеленая тишина рассекалась стрекотанием кузнечиков.

Чукка и Рэй-Шуа молча пили чай, каждый думая про себя о предчувственной встрече с Хортом, от которого нельзя было скрыть этого разговора, — все равно — он сам бы немедленно догадался.

Через час охотники были на пути к дому.

Диана бодро бежала впереди, между прочим, забегая всюду в стороны, чтобы не пропустить случайных находок.

— Отец, наверно, твоего совета спросит. Готов ли ты, Рэй-Шуа, ему помочь?

— Более в трудном положении я еще не был, признаюсь.

— Подумай…

— Согласно своему испытанному обычаю я прежде всего обязан выслушать всяческие соображения Хорта; а в данном случае и его сердечные переживания, о которых он до сих пор умалчивал, находясь в стадии борьбы, когда преимущество было на стороне первого, прежнего Хорта. Это молчание было естественным. Теперь — иное дело. Очевидно радио-мысли Наоми волей сконцентрированных желаний стали работать активно и картина положения Хорта резко изменилась. Он потерял власть своего философского спокойствия и — мне думается — потерял добровольно. Если, по словам твоим, юность дней их ряды сомкнула, что неоспоримо, — то едва ли что помешает Хорту, второму, новому Хорту встретиться с Наоми. Когда? Это большой вопрос высокой важности. Различность времени даст различные результаты.

— На месте отца что сделал бы ты?

— То, что сделает Хорт. Что? Я не знаю, потому что не знаю силы магнетических обменов, связывающих звено выделения энергии между этими двумя радиостанциями. Поэтому постороннему наблюдателю трудно бывает учесть сумму радиоработы чужих сообщений. Тем более, что и сами-то они не в состоянии учесть этой суммы последствий, так как работа в данном случае ведется почти подсознательно, как у большинства. Неисследованность этой области мешает одинаково всем делать какие-либо точные заключения, но я не перестаю уважать свою литературную теорию о радио-мысли, так как ты, Чукка, явилась истинной ассистенткой профессора Хораза. Твоей работы реальные результаты не подлежат сомнению. Твоя интуиция — гениальна. Это плоды практики. В недалеком будущем центры радио-восприятия так от тренировки полного сознания будут развиты, и точно установлены, что великое множество всяких тайн и чудес будет вскрыто, учтено, как материализованная сущность, как психо-физическое явление. Дело за наукой и только за наукой. Хорт говорит верно, что идеалисты и мистики существуют за счет молодости нашей науки. Первоначальный расцвет науки — есть первоначальный расцвет человечества. Впереди будет легче. Даже нам будет легче, так шагает культура. Мир только начинается…

— Но отцу немного более года жить осталось… Ему как помочь?

Рэй-Шуа остановился, чтобы закурить трубку и поправить ремни своих набитых сумок, надавивших плечи.

Диана рыскала по кустам.

Чукка также поправила ремни.

— Ты устала, Чукка? Дай мне твою сумку — я понесу часть дороги, хоть часть дороги.

— Нет. Больше устала я об отце думать, потому что жаль сердце его, волнением зажженное. А он так был рад еще недавно, когда покоем, тишиной, отдаленностью жил, хоть и грустил о Наоми, но тихо грустил. И что так будет — не ждал, нет. Знаю я.

— Но Хорт мог думать, воображать на момент и снова откидывать близкие мысли о Наоми. И вероятно, Наоми снилась ему. Хорт умеет молчать — теперь это очевидно.

— Отец боролся, насколько сил хватало, боролся за прежнего, первого себя и потому еще, что приближение сроков ясно видел.

— Перед смертью уходит зверь…

— Тишины ищет, в покой уходит.

— Мудрость уводит.

— Это прекрасно.

— И вот…

— Вторая жизнь.

— Ничего общего не имеющая с первой.

— И эта вторая побеждает.

— Но не победит смерти?

— Нет…

— Однако, вторая жизнь победив первую, хоть временно взбудоражит безоблачный вечерний покой захода Хорта и — кто знает — какие будут последствия, в какую форму выльется план новой жизни при новых условиях. Ясно, одно, что мы накануне больших перемен.

— Если Наоми будет здесь?

— Разумеется.

— Будет ли?

— Возможно.

— Ах… — вскрикнула Чукка, схватившись за голову, будто от удара.

— Что случилось? Чукка? Что? А? — волновался Рэй-Шуа, смотря в закрытые глаза остановившейся вдруг Чукки.

Молчание длилось несколько минут, пока Чукка могла сказать:

— Знаю. Отца нет дома… Нет…

Почти бегом бросились Чукка и Рэй-Шуа к дому, без слов, молча, взволнованные.