27 приключений Хорта Джойс

Чукка и Рэй-Шуа быстро зашагали к лесу, попискивая в приманные пищики для рябчиков.

Хорт проводил глазами охотников и собаку.

А через несколько минут влез в моторную лодку, подтянулся по заброшенному в глубину якорю подальше в реку, и стал рыбачить, закинув удочки, спокойно покуривая.

Глаза следили за наплавами.

В голове мелькали мысли о Наоми…

Клёв был слабый и мелкий.

Но Хорт, оставшись дежурным, рыбачил просто от нечего делать, решив использовать тихий и теплый час-другой.

— По настоящему, — думал Хорт, — будь у нас маленькая, рыбачья лодка, то ночью можно было поохотиться на крупную рыбу с острогой. Теперь же недели через две начнутся заморозки, выпадет снег, начнется зима и лодку заводить не имеет смысла.

Хорту вдруг захотелось зимы. Скорей бы: он представил себя живущим на высокой горе в занесенной снегом хижине-землянке.

Вспомнил о морозных голубых, серебряных днях, которые сверкали из далекого прошлого, когда Хорт оборванным мальчиком на санках возил сырое белье полоскать в прорубь на речку, помогая матери.

Вспомнил о том, как он никогда не мог согреться, всегда коченел от холода и не мог понять — почему все это горе происходит и что такое сытая, теплая, богатая жизнь.

Вспомнил о своей несчастной удавившейся матери, не захотевшей камнем висеть у бедного сына, вспомнил о жене Эдди, об утонувшем сыне Умбе и о записочке Чукки.

— Эх, — подумал с горьким вздохом Хорт, — вот бы тогда, хоть единую каплю счастья из того океана, который пришел так поздно…

Именно тогда — ведь тогда это было бы всемогущим животворящим чудом, жизнедатным праздником жизни.

Но всё приходит слишком поздно — что делать, что делать?

Вдруг Хорт вскрикнул, как нежданно ужаленный:

— Ах!..

Внезапной острой болью сжалось сердце, и Хорт, объятый ужасом, закричал:

— Чукка? Где она! Что с ней! Чукка! Чукка!

Хорт опрометью, ледяными трясущимися руками схватился за канат, подтянулся к берегу, выскочил и бросился бежать в лес, задыхаясь от волнения, захватив ружье.

Там, на моторной лодке, Хорт среди белых снегов вспоминаний, вдруг услышал отчаянный тихий зов Чукки:

— Отец… отец…

Обезумевший Хорт бежал по лесным трущобам, бежал с непрестанные шепотом:

— Чукка… Чукка…. я здесь… с тобой…

В это время произошло вот что:

По желанию Чукки Рэй-Шуа с Дианой направились в одну сторону, а Чукка — в другую, к логам, чтобы после обхода встретиться у горы, в условленном месте.

Чукка с трудом перебралась через один громадный лог, застрелив там двух рябчиков.

За этим логом оказался еще более громадный лог, и Чукка решила не отступать, несмотря на всю колоденную глушь и валежную сплошную заваль.

Расцарапав лицо и руки до крови, она добралась до дна лога.

И вот в этот момент Чукка услышала сухой треск и густой звериный храп.

Едва Чукка успела вскочить на колоду, как выросла исполинская бурая взъерошенная медведица, встав на задние лапы и распустив когти.

Глаза медведицы впились в глаза Чукки.

Чукка мысленно крикнула:

— Отец… отец…. Рэй-Шуа…

Она вскинула ружье и хотела выстрелить в медведицу и вспомнила, что прежде надо переменить патроны с дробью на патроны с медвежьими пулями, что были в патронташе, и опустила прицел.

В это время Чукка заметила, не сводя глаз с глаз медведицы, что к ногам ее подбежали два медвежонка и начали, повизгивая, обнюхивать ноги.

Чукка не шевелилась.

Один медвежонок лапами схватил одну ногу Чукки и потащил на себя.

Чукка рванула ногой, и медвежонок отскочил, испугавшись.

Рыча медведица, стала обходить жертву.

В одну секунду ощупью Чукка достала два патрона с медвежьими пулями, в момент переломила ружье, выкинула прежние патроны и вставила медвежьи.

И снова вскинула ружье и взяла на прицел, метя в косматую оскаленную голову, но около раздался треск и храп — там был медведь-пестун.

Медвежата бросились к пестуну.

Медведица, урча, храпя, чуть отошла.

Чукка быстро соскочила с колоды и стала задом, на каблуках лезть вверх по логу, не спуская глаз с глаз медведицы и держала на курках похолодевшие пальцы.

Каждый шаг Чукки был шагом медведицы.

От волнения и ледяного страха силы стали оставлять Чукку, и на середине обрыва лога она едва на два аршина влезла на дерево, не имея сил двигаться дальше, и, обняв левой рукой ствол, правой держала ружье наготове, чтобы выстрелить в самый катастрофический момент, если бы медведица схватила ее за ноги.

Чукка ждала помощи, часто мысленно повторяя:

— Отец… Отец… Рэй-Шуа…

И наконец, она услышала свист спасения и хотела крикнуть, но не нашла голоса: так иссохло горло.

Медведица, почуяв шум и свист, зарычала и начала когтями вырывать клочья мха из земли.

Свистел Хорт — это Чукка знала.

Свистел, кричал все ближе и ближе, все короче.

Хрустели, ломались сучья.

Чукка, готовая от бессилия упасть с дерева, каждую минуту шептала:

— Отец… Отец… Рэй-Шуа…

Но вот и с другой стороны разнесся свист и треск — это был Рэй-Шуа, кричавший диким воем:

— Чукка…а…а…а…

Раздались выстрелы, шум, крик.

Через минуту Хорт и Рэй-Шуа снимали с дерева от радости плачущую Чукку и сами ревели от счастья спасения.

17. Занесенные снегом