27 принципов истории. Секреты сторителлинга от «Гамлета» до «Южного парка»

Роман «Возлюбленная» исследует психологию рабства, наглядно иллюстрируя, каково это – быть рабом, быть афроамериканцем в середине девятнадцатого века. Яркий, эмоционально сильный эпизод книги – воспоминания Сэти и Поля Ди о том, как на раба надевали «удила»: вставляли ему в рот кусок железа, чтобы унизить и/или заставить замолчать, но чтобы при этом он мог продолжать работать. Поль Ди рассказывает о том, как, проходя как-то раз мимо поместного петуха, он вдруг осознал, что даже петух чувствует себя свободнее, чем он. Отношение к рабу было хуже, чем к животному.

Однажды Поль Ди разговаривает со своим другом Штампом, и с ним чуть не случается нервный срыв. Тони Моррисон представляет их диалог: «Скажи-ка мне вот что, Штамп. – Глаза Поля Ди были воспаленными и слезились. – Скажи мне только одно: сколько же может вынести жалкий негр? Скажи мне, Штамп, сколько?»

«Все он может, – сказал Штамп. – Все может вынести». – «Почему? Почему? Почему? Почему? Почему?»

В трех удивительно поэтичных главах в конце книги Моррисон удается погрузить читателей в мысли и даже в души ее героев – Сэти, Денвер, Возлюбленной, а вместе с ними в мысли и души миллионов людей, которые, будучи рабами, пережили всю эту неподдающуюся описанию боль и унижения. Тут надо бы заметить, что, когда речь идет об искусстве, я не верю в списки «лучших» произведений – мне кажется, что это не соревнование, и оценки, которые даются той или иной работе, всегда будут относительно субъективными, а потому их критерии имеют довольно мало смысла. Однако причина, по которой роман «Возлюбленная» многим кажется «лучшим», в том, что Моррисон установила очень высокую планку. Как писатель вы вряд ли можете рассчитывать на большее, чем сделала она, – уловить и передать читателю само ощущение рабства и показать путь к исцелению ран, которые кажутся неизлечимыми. Один из интервьюеров однажды спросил писательницу, может ли, на ее взгляд, мать когда-нибудь оправиться от травмы, которую она нанесла себе сама, убив собственного ребенка. И Моррисон, тепло улыбнувшись, с искренней убежденностью ответила: «Да». Интервьюер продолжил настаивать: «А как?» И Моррисон объяснила: «Через прощение». К счастью, не всем выпадает жребий испытать тот уровень боли, который пришлось пережить Сэти, однако мы чувствуем, что если даже она может пройти путь исцеления и искупления, то сможет и любой другой человек, и весь мир, независимо от того, насколько плохо будут обстоять дела.

Итак, это было краткое изложение одной из самых признанных и почитаемых критиками историй двадцатого века. А теперь давайте посмотрим, как автор пришла к ней, ведь серьезный успех никогда не бывает случайным.

В 1974 году Тони Моррисон, собирая «Черную книгу»[11]

(The Black Book), наткнулась на статью 1856 года, озаглавленную «Визит к матери-рабыне, убившей своего ребенка». Речь в ней шла о женщине по имени Маргарет Гарнер, сбежавшей из рабства к своему дяде в свободный штат Огайо с мужем и четырьмя детьми. Но даже когда они добрались до места назначения, то все еще не были в безопасности, потому что их тут же выследили ловцы рабов. И тогда Маргарет, в ужасе от перспективы быть возвращенными в прежнюю жизнь, напала на собственных детей и перерезала горло своей маленькой дочери кухонным ножом. Ее задержали прежде, чем она успела убить остальных.

Тони Моррисон не могла забыть Маргарет Гарнер, с которой тогда беседовали репортеры и которая производила впечатление совершенно рационального человека, если не сказать невозмутимого. Она была совершенно уверена в правильности своего решения. В 1987 году в интервью Чарлейн Хантер-Голт на PBS[12] Моррисон сказала: «Эта статья не давала мне покоя очень, очень долго. Казалось, она заключала в себе какую-то исключительно важную идею, достойную романа… Выбор, который сделала Маргарет Гарнер, был ужасен. Это была совершенная катастрофа. Но я не могла понять, есть ли у меня право ее осуждать. Мне казалось, что единственным человеком, который вправе судить ее, была та дочь, которую она убила».

Идея о персонаже-ребенке привлекла Моррисон. Ей пришла в голову мысль, что девочка может вернуться, чтобы «потребовать то, что у нее отняли, – жизнь и материнскую любовь, а также выдвинуть обвинение матери. Ведь она единственная, кто может сказать: «Откуда тебе знать, что смерть лучше? Быть может, это не так».