29 отравленных принцев

На кухню за угощением она после ответного вопля по динамику «готово-во-о!» отправилась лично. Никита мысленно отметил это: его в прохладном сумрачном зальчике ресторана держали, точно в изоляции, — кроме старика-швейцара и приезжего шофера, он пока еще сегодня здесь не встретил ни единой живой души.

Кофе был очень горячим, свежим и крепким, сваренным на молоке. Пухлые блинчики-ргаиф плавали в густом приторном сиропе, ароматном от специй. Были поданы также финики, плавленый сыр и свежий инжир, который Никита по простоте душевной и по кулинарному невежеству поначалу принял за молодой чеснок.

— Прошу вас, — Потехина налила кофе Колосову и себе.

— Спасибо, — Никита угостился из вежливости, однако все же не без некоторого сердечного трепета: черт его знает. Неспокойно на душе становится при одном воспоминании об этом чертовом таллиуме сульфате.

— Марья Захаровна, я, собственно, о Воробьевой с вами приехал беседовать.

— Только ради бога не пытайте меня, от кого у нее был ребенок, — быстро сказала Потехина.

— Нет, я не об этом. Хотя это тоже вопрос. Вы вот ее брали на работу, знали ее больше года. Что все-таки она была за человек такой, а?

— Хороший человек. Честная, от работы не бегала, аккуратная была, исполнительная, воспитана хорошо. Никогда никаких нареканий от клиентов, — Потехина покачала головой, — мне ее Петя Мохов нашел, так я ему только всегда спасибо за нее говорила.

— А к деньгам Воробьева как относилась?

— К деньгам? Положительно. А как к ним еще можно относиться?

— Сколько вы ей платили? — спросил Никита.

— Четыреста долларов; плюс иногда премии бывали.

— Премии за что?

— За отличную работу, — Потехина улыбнулась, — потом еще, конечно, чаевые, как и везде.

— Воробьева никогда не просила увеличить ей жалованье?

— Нет.

— Может быть, она жаловалась, что ей денег не хватает?

— Послушайте, я ей платила приличную зарплату, — Потехина подвинула к Колосову тарелку с блинчиками, — для женщины такую зарплату в Москве поискать. А что насчет жалоб… Так кому сейчас, скажите, денег хватает? Олигарха вон спросите, и тот плакать начнет — мало. А у Лены была большая семья, все на ее шее сидели.

— Значит, все-таки деньги ей были нужны?

— С просьбами увеличить ей зарплату она ко мне не обращалась, — отрезала Потехина, — тут у нас это не принято.

— А вот в тот день, когда я сюда к вам приехал, она ведь не должна была утром выходить на работу, — сказал Никита.

— Не должна была, точно. Я сама удивилась, — Потехина кивнула, — но Лена сказала, что приехала за… что-то тут забыла…

— Да это вранье было. — Никита смотрел на Потехину.

— Вранье?

— Ну да. Но не это меня тревожит и смущает, Марья Захаровна, а кое-что другое.

— Что же вас смущает? — Потехина не донесла до губ чашку кофе. Поставила обратно на стол.

— Никак не могу я отделаться от мысли, что… Ну, буду уж совсем, до конца откровенным. Не успел я вашу официантку допросить, как ее вдруг убили. Словно нарочно.

— Что вы хотите этим сказать? — Потехина напряженно смотрела на Колосова.

— Воробьева в тот день не должна была появляться в ресторане. А приехала. По логике вещей, она и со мне не должна была встретиться и говорить, а встретилась говорила. И спустя несколько часов была кем-то отравлена. А вам, насколько я еще тогда успел заметить, появление Воробьевой здесь, в ресторане, и ее контакт мной явно пришелся не по душе.

Потехина изумленно смотрела на него.

— Вы что же, обвиняете меня в том, что я отравила Лену? — спросила она. — Да вы с ума, что ли, сошли?

— Я вас ни в чем не обвиняю. И никого вообще пока не обвиняю. Я просто анализирую ситуацию. И говорю с вами предельно откровенно, все свои карты выкладываваю на стол. Я заметил, что вам появление официантки в не урочное время в ресторане и ее контакт со мной были не приятны.

— Да не с вами контакт, вы-то тут при чем? — пылко воскликнула Потехина. — О вас, поверьте, я тогда меньше всего думала!

— А о ком же вы думали? Потехина отвернулась.

— У вас сигареты есть? Я свои, как всегда, в машине оставила, — сказала она глухо.

Никита достал сигареты, зажигалку.

— Черт знает что… И наговорите же такого, — Потехина закурила, — надо же, какой наблюдательный попался… Да, я правда в тот день не ожидала увидеть Воробьеву тут. И видеть ее мне было неприятно, но…

— Почему? — спросил Никита.

— На это есть чисто личная причина. И к вашему де она никакого отношения не имеет.

— К убийству многое имеет отношение, даже пор самые невероятные вещи.

— Но это не имеет, — Потехина рассердилась, — тогда были совершенно ни при чем, Какое мне дело было до вас, когда…

— Когда что?

— Ну, у меня есть друг близкий, я его всем сердцем люблю, — быстро сказала Потехина, — это счастье мое и несчастье… Да нет, вы этого все равно не поймете, смеяться будете!

— Марья Захаровна, вы меня вгоняете в краску, — сказал Колосов.

— Да не с вами, чтобы Ленка встречалась, я не хотела, а с ним, — устало сказала Потехина, — видели вы его, сокола моего?

— Симонова? — спросил Никита. — Видел.