3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы

Но оставим мальчиков и их трагедии. Обратимся к девочкам, у которых ситуация, мягко говоря, ничем не лучше. Девочка, как и мальчик, находится между молотом и наковальней, только если для мальчика, как правило, молотом в этой аллегории оказывается отец, то для девочки — мать. Дочь для отца — это воплощение мечты[12] : женщина, которая его беззаветно любит, женщина, которая одобряет все его поступки, женщина, которой он по-настоящему интересен. Даже мать часто не выполняет той роли в жизни мужчины, которую может исполнить его дочь. И он платит ей взаимностью — она для него самая красивая, самая умная, самая чуткая, «самая-самая».

Кем же для дочери оказывается мать? Ее мать, с одной стороны, своеобразный поведенческий шаблон, то есть тот алгоритм, та форма поведения, которая, до определенного момента, является для девочки единственно возможной, а потому «правильной». С другой стороны, мать — это извечная соперница, о чем мы еще скажем ниже. Для матери ее дочь также является соперницей, потому что для ее мужа эта маленькая женщина значит больше, чем она сама. С ней, с матерью дочки, муж может развестись, они могут стать друг другу чужими людьми, но с дочерью ее муж не разведется никогда — он ее вечный мужчина.

И потому все, что отец одобряет в своей дочери, его жена и ее мать подвергает серьезной ревизии. Если он говорит, что она умница, то мать проверяет — так ли это на самом деле. Если он восклицает, обращаясь к своей дочери: «Какая ты красавица!», мать проводит осмотр — так ли это? Если ему кажется, что его дочь — «молодец», ее мать инспектирует «объект» и, разумеется, приходит к обратным выводам. Потому что если отец выискивает в своей дочери достоинства, то она, неизменно и с завидным усердием, высматривает в ней недостатки. В результате — он видит прелести, она видит весьма сомнительные достоинства.

Мать, словно бы та мачеха-царица из сказки о спящей красавице и семи богатырях, раз за разом переспрашивает зеркальце, «кто на свете всех милее, всех румяней и белее», словно бы ждет, что зеркальце, наконец, одумается и перестанет поминать растущую где-то рядом, по соседству, красоту. Разумеется, во всем этом нет злого умысла, более того, мать считает, что она поступает правильно, когда указывает своей дочери на те или иные недостатки — «А иначе кто из нее вырастет!» Эта логика кристально чиста, и в ней есть здоровое зерно. Однако сейчас речь о другом: как девочке, оказавшейся в такой ситуации, определить «правильную» форму своего поведения? Как ей понять — что она делает действительно хорошо, а чего делать не следует?

Эта странная, как правило, скрытая от глаз, разворачивающаяся подспудно ситуация конфликта целей и ориентиров, стандартов и правил играет с маленькой девочкой злую шутку. Она вынуждает ее лгать, приучаться к тому, что вести себя надо по-разному — в одних случаях так, а в других — иначе. И все это вместе порождает в ней невыразимую, чудовищную неуверенность в себе. Пра

во, трудно рассчитывать на себя, если с одной стороны у

тебя — одобряющий отец, который если и видит недостатки своей дочери, то пытается их не замечать, нивелировать, а с другой стороны — мать, которая выискивает ее недостатки и иногда даже с жестокостью выносит их на всеобщее обозрение.

Возникший своего рода двойной стандарт — это не просто разные точки зрения. Это разные точки зрения молодой, а впоследствие и зрелой, женщины на саму себя. Ей то кажется, что она все делает правильно, что так и нужно, а с другой стороны, у нее возникает ощущение, что она, напротив, все делает неправильно и сама никуда не годится. Такой внутренний раздрай, такое внутреннее противоречие, знакомое подавляющему большинству женщин, делает их нерешительными, неуверенными в себе и слабыми перед ударами обстоятельств.

В женщине словно бы постоянно спорят два человека: один говорит: «Ты все делаешь правильно! Ты все делаешь хорошо! У тебя все получится! Ты молодец», а другой немедля в ответ произносит прямо противоположное: «Ты не права! То, что ты делаешь, и то, как ты это делаешь, ужасно, никуда не годится, отвратительно!» И это внутреннее метание, эти душевные сомнения, это внутреннее смятение лежат здесь — в ее детстве, в ее отношениях с родителями.

Причем даже если родители вели бы себя иначе, то есть не так именно, как я описал, то общая формула была бы такая, потому что в подсознании женщины отец — это тот, кто одобряет и может простить; а мать — та, кто будет всегда осуждать и видеть «дурную сторону», а если поддержит, то только почувствовав, что дочь сдалась.