3 шага в пропасть

Верховный Совет, куда только что набрали прошедших через горнило выборов весьма активных людей с улицы, использовали как живой таран против руководящей партии. Как манипулировали и Съездом, и парламентом — это тема отдельного разговора, но страсти в залах заседаний кипели нешуточные. И отсюда вопрос: а насколько вообще они составляли хоть какой-то самостоятельный политический центр? Как бы они не старались, вместо грамотного решения появлялись какие-то размытые формы. Пример — в июне 1991 г., когда уже земля должна была гореть под ногами у депутатов, после выступления в Верховном Совете СССР B.C.Павлова (с требованием дать правительству больше полномочий), В. А. Крючкова (с зачитыванием теперь хорошо известной записки об «агентах влияния»), Б. К. Пуго (с информацией о состоянии преступности), вдруг «Появляется Горбачев, произносит обо всем и, как всегда, ни о чем пламенную речь (в артистизме ему не откажешь), и рассмотрение вопросов как-то не понятно повисает в воздухе» [3.95. С. 79]. Как такое назвать? — Непрофессионализм депутатов? — Оболванивание?… — Здесь чаще всего использовался некий психологический феномен т. н. groupthink — группового мышления, в рамках его часто рассматривают поведение коллективов, которые на публике сам ход обсуждения подталкивает, например, к более рисковым решениям, чем те, что принимались бы один-на-один в тиши кабинетов [3.96. С. 18].

Совет Министров СССР — Кабинет министров при Президенте СССР.

Совет Министров заседал в полном составе (более 100 человек) примерно один раз в квартал. Как правило, обсуждались выполнения квартальных заданий, намечались планы на перспективу. Президиум же — Председатель, его заместители, министр финансов, Управляющий делами — заседали еженедельно [28. С. 107–108].

Рыжков Н. И. пишет о том, что отношение к Совмину было неоднозначным: «В отделах ЦК КПСС формировалась открытая неприязнь, критическое отношение ко всему, что делало правительство Косыгина, на Политбюро ближайшее окружение Брежнева, Кириленко и ему подобные, пытались подавить всякую инициативу, исходившую от Совета Министров СССР. (…) Хорошо помню, что в ЦК КПСС было признаком “хорошего тона” быть в оппозиции к Косыгину и его правительству, а у работников ЦК обычно преобладал этакий пренебрежительный тон, когда речь шла о работе Совета Министров» [23. С. 16].

Потом это отношение перешло к другому органу власти — Верховному Совету СССР, который тоже был поставлен над Совмином, только времена были уже другие и это привело к тому, что в пучину ушли они вместе — один за другим: «Пребывая в эйфории в связи с установившимся верховенством в стране Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР и видя корень зла в исполнительной власти в лице Совета Министров, которую они всячески и нередко безосновательно поносили, парламентарии вряд ли до конца понимали, что тем самым разрушали основы устойчивости функционирования государства. Впрочем, во многом это делалось сознательно и не являлось результатом ошибок и заблуждений. Искусственно насаждаемый плюрализм мнений, подготовленный на неподготовленную почву, позволил безнаказанно расшатывать устои государства.

Агрессивное меньшинство депутатского корпуса, за спиной которого стояли известные в стране режиссеры из Межрегиональной группы, а у них, в свою очередь, были отечественные, в главное — зарубежные кукловоды, (…) настойчиво и целенаправленно вело работу по изменению существующего общественного строя (…) Огонь велся на поражение» [28. С. 19].

Теперь министры об этом вспоминают: [23. С. 161–162, 197, 18, 97]. Любопытно то, что министр иностранных дел единственный прошел единогласно, остальные, как говорится, со скрипом.

Качественный состав нового Совмина был, пожалуй не лучше прежнего. Но хотя и пишут, что в новом (1989 г.) составе Совета Министров оказалось 8 академиков и член-коров также около 20 докторов и кандидатов, но не стоит забывать, что в их числе и такой кандидат, как известный златоуст B.C. Черномырдин.

Сам «Стиль работы Совета Министров стал все больше походить на практику работы Политбюро: на заседаниях Правительства можно было говорить, сколько хочешь и что хочешь, вносить любые предложения, но каких-либо поручений по ним, как правило, никому не давалось. Принимаемые решения не выполнялись. (…)

Правительство, не способное убедить, если не народ, то хотя бы парламент в том, что валовой национальный продукт, реальный объем национального дохода страны не позволяет одновременно решать многие социальные проблемы, осуществлять масштабные программы, какими бы привлекательными они не были, правительство, которое запускает на полную мощность печатный станок для выпуска денежных купюр, не обеспеченных золотом, драгоценностями, валютой, товарным покрытием, открывает шлюзы безудержной инфляции вместо того, чтобы обеспечивать наращивание народу продукции, добиваться увеличения национального дохода, — такое Правительство было обречено.