3. Властелин Севера / 4. Песнь меча (сборник)

– Вот что самое важное, – проговорил он. – Мы не должны потерять Лунден.

Он протянул руку в сторону отца Эркенвальда, и тот, открыв кожаную сумку, вынул свиток пергамента, запечатанный коричневым воском. Альфред протянул этот пергамент мне:

– Я назначаю тебя военным губернатором города. Не допусти, чтобы его снова захватил враг.

Я взял пергамент.

– Военным губернатором? – многозначительно переспросил я.

– Все войска и все члены фирда будут находиться под твоим командованием.

– А город, господин? – спросил я.

– Город станет Божьим местом, – ответил Альфред.

– Мы очистим его от греха, – перебил отец Эркенвальд, – и да станут его грехи белы как снег.

– Аминь, – истово проговорил Беокка.

– Я назначаю отца Эркенвальда епископом Лундена, – продолжал Альфред, – и гражданское управление будет находиться в его руках.

Я почувствовал, как у меня упало сердце. Эркенвальд? Который меня ненавидит?

– А как же олдермен Мерсии? – спросил я. – Разве не в его руках здешнее гражданское управление?

– Мой зять, – сдержанно проговорил Альфред, – не будет оспаривать мои назначения.

– И как много власти ему здесь принадлежит?

– Это – Мерсия! – сказал Альфред, топнув ногой. – А он правит Мерсией!

– Значит, он может назначить нового военного губернатора? – спросил я.

– Он будет делать то, что я ему велю, – ответил Альфред; в его голосе внезапно зазвучал гнев. – Через четыре дня мы закончим все приготовления, – он быстро снова овладел собой, – и завершим все дискуссии, необходимые для того, чтобы позаботиться о безопасности и благоустройстве этого города.

Он отрывисто кивнул мне, наклонил голову в сторону Гизелы и отвернулся.

– Господин король, – мягко проговорила Гизела, остановив собравшегося было уйти Альфреда, – как поживает ваша дочь? Я видела ее вчера, и она была в синяках.

Взгляд Альфреда метнулся к реке, где шесть лебедей преодолевали буйную воду под сломанным мостом.

– С ней все хорошо, – сдержанно проговорил он.

– Синяки… – начала Гизела.

– Она всегда была озорным ребенком, – перебил он.

– Озорным? – нерешительно переспросила Гизела.

– Я ее люблю, – сказал Альфред.

Не оставалось сомнений, что он говорит правду, – столько неожиданного чувства прозвучало в его голосе.

– Но если озорной ребенок забавляет, то для взрослого озорство есть грех. Моя дорогая Этельфлэд должна научиться послушанию.

– Итак, она учится ненавидеть? – спросил я, вспомнив недавние слова короля.

– Теперь она замужем. И ее долг перед Богом повиноваться мужу. Она научится этому, я уверен, и будет благодарна за урок. Трудно наказывать дитя, которое любишь, но грешно воздерживаться от такого наказания. Молю Бога, чтобы она со временем научилась быть любезной.

– Аминь, – сказал отец Эркенвальд.

– Хвала Господу, – сказал Беокка.

Гизела промолчала, и король ушел.

* * *

Я должен был догадаться, что в совет во дворце на вершине лунденского холма будут входить и священники. Я ожидал военного совета, трезвого обсуждения того, как лучше всего очистить Темез от головорезов, кишащих в устье, но вместо этого, едва я отдал свои мечи, меня проводили в окруженный колоннами зал, где стоял алтарь.

Меня сопровождали Финан и Ситрик. Финан, добрый христианин, перекрестился, но Ситрик, как и я, был язычником и посмотрел на меня с тревогой, как будто боялся религиозного волшебства.

Я вытерпел церковную службу. Монахи распевали, священники молились, колокола звонили, мужчины преклоняли колени. В помещении находилось около сорока человек, большинство из них – священники, но всего одна женщина – Этельфлэд, сидевшая рядом с мужем. Она была одета в белое просторное одеяние, стянутое на поясе голубым кушаком, в ее пшенично-золотистые волосы были вплетены цветки вероники.

Я стоял позади нее, но один раз, когда она повернулась, чтобы посмотреть на отца, я увидел пурпурный синяк вокруг ее правого глаза.

Альфред не глядел на нее и не вставал с колен.

Я наблюдал за королем, наблюдал за поникшими плечами Этельфлэд и думал о Бемфлеоте и о том, как можно сжечь это осиное гнездо. Первым делом, думал я, мне потребуется провести корабль вниз по реке и лично посмотреть на Бемфлеот.

Альфред внезапно встал, и я решил, что служба наконец-то закончилась, но вместо этого король повернулся к нам и прочел очень беглую проповедь. Он призвал нас поразмыслить над словами пророка Иезекииля – кем бы тот ни был.

– «И узнают народы, которые останутся вокруг вас, – прочитал нам король, – что Я, Господь, вновь созидаю разрушенное, засаждаю опустелое»[13]. Лунден, – король положил пергамент со словами Иезекииля, – это город саксов, и, хотя он в руинах, с Божьей помощью мы отстроим его. Мы превратим его в Божье место, в свет для язычников.

Он помолчал, серьезно улыбнулся и поманил епископа Эркенвальда, который встал, чтобы произнести проповедь, – на его белой накидке с красными полосами были вышиты серебряные кресты.

Я застонал. Нам полагалось обсуждать, как избавить Темез от врагов, а вместо этого нас мучили тупым благочестием.