30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

А дело, по нашему мнению, обстояло следующим образом. Зачинщики «ленинградского дела» Маленков, Берия и Хрущёв, разработавшие сценарий по уничтожению своих конкурентов Кузнецова и Вознесенского (другие расстрелянные и репрессированные не в счёт), понимали, что этот вопрос далеко не закрыт и его надо как-то осторожно сглаживать, иначе на фоне физически уничтоженных официальных наследников Сталина новые вожди, занявшие их места, выглядели не совсем корректно. Конечно, никто пока не знал, что именно данная троица тянула за ниточки марионеток, исполнявших роль карателей. Но тайное могло

неожиданно всплыть. Вот почему, закрыв «дело врачей» и другие неблаговидные деяния, о «ленинградском деле» пока что вслух не было сказано ни слова. По этой же причине так и не был выпущен на свободу, а в конце 1954 года вообще расстрелян главный исполнитель акции Абакумов.

Негласно доверить деликатный вопрос сглаживания, насколько это возможно, неприятных последствий «ленинградского дела» руководящая троица решила Богданову. Почему именно на него пал выбор исполнения роли миротворца?

Министр Берия хорошо знал своего подчинённого как умелого, творческого руководителя, успешно справлявшегося со сложными как оперативными, так и хозяйственными задачами, предельно честного, получившего только что высшее юридическое образование и умевшего молчать. Такой представитель Центра не наломает дров и сможет грамотно решать разнообразные служебные вопросы. Хрущёв в бытность свою первым секретарём Московского областного и городского комитетов партии мог вполне оценить деловые и человеческие качества Богданова, являвшегося в ту пору членом бюро МК и МГК. Как начальник УМВД Московской области, да ещё в ранге замминистра, Богданов вместе с партийными властями успешно решал административные и хозяйственные задачи, а в репрессиях, проводившихся по линии МГБ, замешан не был. Маленков с мнением своих товарищей согласился.

Если главный силовой исполнитель «ленинградского дела» Абакумов сидел в тюрьме, то основной партийный реализатор этой акции — Андрианов — по-прежнему занимал свой руководящий пост первого секретаря обкома. То, что его требовалось обоснованно

убрать, было совершенно ясно, и поэтому для начала под него решили подставить грамотного и честного Богданова, но не посвящённого в тайну Мадридского двора. Вот в связи с чем к мнению главы ленинградской парторганизации прислушиваться наверху

никто не пожелал.

Во всяком случае после подписания приказа о назначении Богданова начальником Ленинградского областного УМВД Лаврентий Павлович вызвал назначенца к себе и, не раскрывая ему всей проблемы, напутствовал словами о том, что «товарищ Богданов направляется в город на Неве специально для того, чтобы обеспечить там законность и порядок, а также устранить те перегибы, которые были допущены ранее».

17 марта 1953 года я вернулся из школы и застал дома необычную картину. Папа сидел за своим письменным столом и разбирался в бумагах и вещах. На выраженное мною недоумение он сообщил: «Получил назначение в Ленинград». Остальное стало понятно без слов. Самое главное, что настроение у отца было неплохое, и чувствовалось, что новым поворотом судьбы он, в общем-то, доволен. Собрав только самое необходимое, сдав три лежавших в столе пистолета с патронами куда следует и не успев даже сняться с партийного учёта, вечером того же дня Богданов «Красной Стрелой» отбыл к брегам Невы на новое место службы.

Предстоявшая перековка нас из москвичей в ленинградцев никого в нашей семье особенно не огорчила, хотя понятно было, что трудностей с переездом ожидалось чрезвычайно много: мы уже достаточно обросли собственным скарбом, и его требовалось теперь упаковывать и отправлять в Питер. Всё было бы ничего, но имелась маленькая проблема. Я учился в восьмом классе, и для меня смена школы не представляла особых сложностей. Но старший брат Владимир заканчивал десятый класс и являлся реальным претендентом на золотую медаль. Для него немедленный переезд сулил большие неприятности: кто в Ленинграде захочет давать нежданно-негаданно нагрянувшему москвичу высшую школьную награду, обеспечивавшую беспрепятственное поступление в любой вуз? До конца учебного года оставалось совсем немного: всего около трёх месяцев. Чтобы не срывать брату такой важный заключительный этап учёбы, решили всеми мерами тянуть волокиту с переездом в Ленинград, по крайней мере, до конца июня.