30 сребреников

— Я тебя не тороплю, — кивнул я, — время есть до нашего возвращения в Рим.

— Обязательно обдумаю столь лестное предложение синьор Иньиго, — склонил он голову и затем взял меня обратно к себе на руки и пересадил в кенгурятник.

* * *

Закончив дела с настоятелями, я попросил отвести меня в дом того человека, у которого сбежала с евреем дочь. К моему удивлению, они жили в не самом плохом квартале, да ещё и в отдельном доме, что говорило о семейном достатке.

Четвёрка швейцарских наёмников привлекала всеобщее внимание, но особенно конечно выделялся Бернард, со мной за спиной. Вот только уже неделю как в этом городе при моём появлении на улицах не слышались больше детские и взрослые голоса с радостными криками: «урод», «демон» и «монстр».

Постучав в двери нужного дома, мы ждали недолго, открыла нам испуганная женщина с серым от горя лицом.

— Сеньор Леон дома? — поинтересовался я у неё.

— Нет синьор, он на рынке, торгует, — испуганно переводила она взгляд с меня на вооружённых людей рядом.

— Позовите его, я хочу с ним поговорить, — приказал я, — дочь дома?

Женщина закивала.

— Бернард, выдели ей кого-то в сопровождение, чтобы не заблудилась по пути, вместе с мужем, — добавил я и швейцарец понятливо кивнул.

— Сейчас позову Лауру и оденусь, — она безропотно поднялась наверх, приведя девушку, в которой от человека, остались лишь одна внешняя оболочка. Бесцветный и гуляющий взгляд, полная послушность, в общем словно совершенно другой человек, а не тот, которого я вытащил тогда из подвала.

Её мать ушла, а меня Бернард опустил на лавку, девушка отвернула от меня лицо, явно узнавая.

— Мне сообщили, что ты хочешь совершить тяжкий грех Лаура, — я посмотрел на её чуть округлившийся живот, — убить своё дитя.

Девушка промолчала, смотря в стену.

— Яков в тюрьме, — я решил зайти по-другому, — он ждёт своей судьбы в гораздо более худших условиях чем ты.

— Вы пришли меня мучать синьор? — спросила она бесцветным голосом, — моя жизнь и так окончена.

— С чего ты так решила? — притворно удивился я.

— Якова скорее всего осудят и заключат в тюрьму на долгие годы, меня отправят в монастырь, хочу я этого или нет. Никто не возьмёт меня в жёны, после случившегося, — ответила она.

— А что хочешь лично ты? — поинтересовался я.

Во взгляде девушки впервые что-то поменялось, но затем она безвольно пожала плечами.

— Какой смысл мечтать о несбыточном?

— Ну я всё же представитель господа, так что перед тобой именно тот человек, который тебе нужен по части чудес, — хмыкнул я, — а поскольку вряд ли тебя вообще кто-то когда-либо спрашивал об этом, то задам ещё раз этот вопрос. Что ты хочешь Лаура?

Девушка повернула ко мне лицо.

— Просто счастья синьор, мужа, детей, я простая девушка мне не нужно многое.

— Если я скажу тебе, что это возможно, ты поможешь мне? — поинтересовался я.

— Как это возможно? — удивилась она, понемногу оживая.

— Если Яков перейдёт в христианство, я могу сделать так, чтобы вас поженили, — я пристально посмотрел на неё, — и ты обретёшь всё, что хочешь. Любимого мужа, ребёнка и семью.

Вспыхнувшая было радость на лице девушки быстро погасла.

— Мы с ним обсуждали это, он не предаст свою веру синьор, — грустно ответила она.

— О, дорогая моя, — миролюбиво заметил я, — ты даже не представляешь себе, на что готовы люди, после беседы с отцом Иаковым, особенно в присутствии палачей. Этот милосердный и заботящийся о душах христиан человек, способен творить настоящие чудеса именем господа нашего.

— Мой отец будет всё равно против, — вздохнула она и впервые перекрестилась.

— Если ты обещаешь мне больше не пытаться убить себя, пока я не уговорю твоих мужчин и всецело помогать мне, то всё возможно.

В глазах девушки появилось сомнение.

— Хорошо синьор, обещаю вам, но вы тогда сами мне скажите результат.

— Договорились дочь моя, — улыбнулся я.

В этот момент в дом вошёл возмущённый мужчина, заявляя, что я отрываю его от работы и хозяйничаю в его доме.

— Бернард! — я показал на возмущающегося и швейцарец даже без особого замаха ударил того в живот.

Поток жалоб сразу иссяк, мужчина упал на пол и застонал, а также стал просить его больше не бить.

— Идите сеньора успокойте дочь, — я показал женщине забрать Лауру и уйти наверх, что та безропотно и сделала.

— Сеньор Леон, — когда они ушли, я миролюбиво обратился к лежащему на полу мужчине, — вы готовы продолжить дружеский диалог, без обвинений и злых слов в адрес своих гостей?

— Друзья не бьют тебя в твоём же собственном доме синьор, — видя, что его не собираются больше трогать, мужчина лет сорока, с сединой на висках, осторожно поднялся на ноги и сел на лавку напротив меня.

— Я поговорил с вашей дочерью сеньор и решил поучаствовать в судьбе бедняжки, — сообщил я ему.

— Бедняжки⁈ — изумился он, — неблагодарная тварь, опозорившая меня и всю нашу семью! Надо мной все смеются синьор! Все без исключения! Я не могу пройти по улице, чтобы не услышать в свою спину слова — «дед иудейского ублюдка».