316, пункт «B»

— Предположим, они знают. А какая связь между «бульдогами» Лос-Аламоса, бандитами Нью-Йорка, балетом и «хоумтех», милейший отставной Сименон?

— Ваша жена наверняка заказала два билета в балет. Летом в Нью-Йорке гастролируют прекрасные балетные труппы. Зарезервировала билеты по телефону, информация одновременно поступила в ее банк, откуда должен быть отправлен чек на счет театра, и эта же финансовая информация автоматически поступила во все центральные компьютеры, куда каждый идиот, имеющий «хоумтех», добровольно и неустанно поставляет сам на себя информацию. Милые молодые люди, интересующиеся доктором Розеном, изучая информацию, имеющуюся на него и его бывшую жену в компьютере «Ди», могли законно заинтересоваться, почему в уик-энды, в которые доктор Розен совершает длительные лыжные прогулки в горах, его бывшая жена в Нью-Йорке аккуратно заказывает два билета в балет…

— Браво, Сименон… — Розен поморщился. — Нонсенс. Далеко не в каждый мой приезд мы отправляемся в балет.

— Хорошо, — согласился Лукьянов и встал с матраса. — Возможно, все было не так. Возможно, у злых молодых людей есть большой друг, имеющий доступ к центральному компьютеру категории «Си»… В таком компьютере может содержаться прямая информация о путешествиях доктора Розена в Нью-Йорк, может быть, даже с видеокадрами доктора Розена в токсидо, пьющего в буфете шампанское, обнимая за талию свою бывшую жену…

— По всей вероятности, вы правы, Сименон… В сущности, это не имеет значения. — Доктор задвигался, снял толстые очки, ладонью протер лицо и опять оглядел бетонную нору. — Насколько я могу догадаться, железное ведро с крышкой, стоящее под столом, предназначено служить вам, Сименон, и мне туалетом. С вашего разрешения, я буду мочеиспускаться. Я думаю, вам лучше отвернуться, дабы мы не смущали друг друга.

Розен кряхтя встал и, не надевая туфель, босиком отошел к противоположной ближней к двери стене помещения. Нагнувшись, стал выгребать из-под стола ведро. Лукьянов отвернулся. Некоторое время было слышно только учащенное дыхание Розена, потом струя ударила по днищу ведра. «Сколько же, интересно, прошло времени?» — задумался Лукьянов. Единственная длинная, во всю стену, лампа дневного света зудела высоко под потолком, источая серо-синий подземельный свет и гипнотизируя. Лукьянов лег, отвернулся лицом к стене, натянул на себя ядовито-синее одеяло с обтрепанными краями и затих. «Пожалуй, засну, — подумал он. — Вынули из постели в четыре утра. Засну». Сон показался ему желанным убежищем от всех нелепых и раздражающих событий, случившихся с ним в последние дни.

— Сименон, вы спите? — пробурчал ненастойчиво отправивший свои естественные надобности и вернувшийся от ведра Розен.

— Угу, брат Вильям, — согласился Лукьянов и уснул. Во сне, действительно, было очень удобно и спокойно.

Проснулся он от звуков. Прислушавшись, разобрал слова. Несгибаемый отец Вильям, принципиальный доктор, говорил во сне… Лукьянов осторожно подполз ближе к его матрасу. Доктор горячо и быстро произносил речь… обвинение против самого себя.

— Он спит, Кристофэр! Вот старое говно.

Виктор стоял над спящим, скрестив руки на груди, Лукьяновым.

— Эй ты! — Виктор ткнул спящего концом ботинка и вдруг повторил тычок в убыстренном темпе. Острая боль меж ребер вернула Лукьянова в мир.

— Почему ты бьешь меня, Виктор Калигула? — спросил он, открыв глаза.

— Кто? — Виктор подозрительно прищурился.

— Безумный римский император, прославившийся своей жестокостью. — Лукьянов сел на матрасе. Кристофэр и Виктор стояли над ним. Розена в бункере не было.

— Куда вы его утащили? — Приподнявшись на матрасе, Ипполит кивнул на пустой матрас доктора.

— Отец захотел поговорить с ним. После, по твоему совету, отправим его на сверление. — Виктор захохотал.

— В этом нет необходимости. — Лукьянов встал с матраса. — Доктор разговаривает во сне. Прослушайте вашу запись, из нее ясно, чем он занимается в Лос-Аламос.

— О shit! Я выключил recording,[51]

как только чудаки улеглись спать. Я подождал минут пять. А что, я неправ разве? А, Вик? Зачем записывать во сне… — Кристофэр виновато поглядел на Виктора.

— Я всегда говорил, что ты идиот, Кристофэр, не обижайся… — Виктор выглядел разгневанным.

— Ничего страшного. Успокойтесь. Я запомнил его речь. Все, что вменял себе в вину почтенный ученый, это работа для Департмента Демографии над выведением новой человеческой породы — человек неразмножающийся. Такой пустяк…

— Уточни, — бросил Виктор.

— В своих лабораториях в Лос-Аламос доктор Розен работает над созданием путем выращивания из клеток (то есть «clooning» — генетической манипуляции) «l'homme stéril[52]», как они его с шиком по-французски назвали. Закодировали как проект «LS». Деньги на проект дает Департмент Демографии, проект заказан самим Дженкинсом. Во сне Розен многократно называл Дженкинса дьяволом. Себя Розен представлял сообщником дьявола. Еще он много плел о своем долге ученого. То есть он не безнадежен. Остатки человеческой совести в нем сохранились.

— Что значит «stéril»? — Черный наморщил лоб.