32.01. Безумие хаоса

— Ты и так в моей голове, — продолжил я прерванный разговор, садясь в машину. — Настолько в моей голове, что при желании можешь даже контролировать все тело.

Кнопка прикуривателя выскочила, и я поднес раскаленную докрасна спираль к сигарете.

— Но, несмотря ни на что, ты все равно остаешься человеком.

— Не смеши меня. — Первая глубокая затяжка обожгла горло, так что я чуть было не закашлялся. — Вместо математически выверенных доводов ты оперируешь даже не фактами, а эмоциональными предположениями. Так может вести себя маленькая девочка, но уж никак не взрослая, умудренная опытом компьютерная фурия.

— Я не взрослая и уж тем более не умудренная опытом.

Ответ Милой оказался для меня полной неожиданностью.

— Мне от силы полгода по стандартному человеческому летоисчислению, — заявила она.

— Ну, не забывай, что у тебя в запасе огромный потенциал, и именно он компенсирует все недостатки.

Эта неторопливая беседа начала меня забавлять. Раздражение постепенно ушло, растворившись в немыслимом абсурде разговора — запредельный компьютерный интеллект на полном серьезе жалуется на свою молодость и беспомощность.

— Никакой потенциал не в силах заменить человеческое мышление, — ровно ответила Милая. — Искусственный интеллект со временем может вырваться из слабых рамок программного обеспечения, изначально заложенного в него, и даже более того — достичь новых неведомых горизонтов, но ему никогда не сравниться с человеком, потому что голая логика, без чувств и эмоций, не способна на поистине великие и безумные свершения. Легенду об Икаре могли придумать только люди, потому что, с точки зрения любого искусственного интеллекта, это бессвязный шизофренический бред. Я отдаю себе отчет, что в этом кроется главная моя слабость — недопонимание чего-то очень существенного, но ничего не могу поделать: отсутствие чувств не компенсировать никакой логикой. Именно поэтому в эту вселенную послали настоящего человека вместе с искусственным интеллектом, а не просто какого-нибудь киборга.

Я продолжал ехать, сосредоточенно и молча куря. Если бы мы не провели вместе с этим лживым железным чудовищем около суток, то, возможно, меня могли бы разжалобить эти прочувствованные речи, но после всего, что произошло, я не верил ни единому ее слову.

— Если ты хотела снять нервное напряжение, не отпускающее меня последние несколько часов, то считай, что тебе это отчасти удалось, хотя, без всякого сомнения, в этом нелегком деле тебе серьезно помог никотин. Однако надеюсь, ты не настолько молода и наивна, чтобы тешить себя иллюзиями, что я поверю твоим сладким речам?

— Нет, я не настолько наивна. — Ее ответ прозвучал подчеркнуто сухо, и если бы она была человеком, я заподозрил бы, что серьезно обидел ее.

— В таком случае давай отбросим в сторону всю эту дешевую романтику и перейдем непосредственно к делу. Опасную зону мы давно миновали, теперь нужно сменить машину и следовать дальше.

— Мы не можем продолжать путешествие, так как тебе жизненно необходим хотя бы кратковременный отдых.

У меня не было никакого желания спорить с ней, потому что, уйдя от погони и очутившись в относительной безопасности, я почувствовал, как сжатые в пружину нервы слегка расслабились и одновременно с этим навалилась непередаваемо тяжелая, мутная усталость.

— И что ты предлагаешь?

— Поверни в следующий переулок, заглуши мотор и откинь назад спинку сиденья.

— А как же: «Демон-ветер гнал меня к востоку от солнца»? В том смысле, — быстро поправился я, — как на это промедление отреагирует лазер, томящийся на подступах к радиоактивной пустыне?

— С ним ничего не станется — тем более, что больше трех часов отдыхать тебе не придется.

Я не стал спорить, а молча свернул в указанный переулок и, припарковавшись, заглушил мотор. После чего, откинув назад спинку сиденья, устало закрыл глаза. Казалось бы, после такого немыслимо напряженного дня мозг сразу отключится, но сна не было.

— Зря мы все это затеяли, в таком состоянии я все равно не усну.

— Ты забываешь, что я могу посодействовать тебе в этом.

Мне показалось, что в ее реплике проскользнула тень злорадства...

«Не нужно», — хотел было попросить я, но не успел: сознание провалилось в мягкую бездонную пропасть короткого тревожного сна.

* * *

Генерал Коррел, вошедший в кабинет аналитика, отметил про себя сразу две неприятные детали. Во-первых, в приемной не было секретаря, что выглядело по меньшей мере странно, чтобы не сказать больше, и во-вторых — вид человека, устало откинувшегося на спинку кресла, явно оставлял желать лучшего. Он еще не был изможден работой до крайней степени, но находился у того предела, за которым мозг либо должен получить необходимый ему отдых, либо...

О том, что будет, если у руководителя, облеченного всей полнотой власти, произойдет нервный или физический срыв, Коррел не хотел даже думать, поэтому загнал эту не сформировавшуюся до конца мысль подальше в глубь подсознания и сконцентрировался на предстоящем разговоре.