№333, или Притворись, что любишь 2

Микроавтобус «Всемогущих» наконец уезжает. Мы не имеем права покидать здание фонда или возвращаться обратно на чем-либо еще, кроме специального транспорта. Думаю, это как-то связано с вопросом конспирации, хотя само место находится не так уж далеко от жилых домов пригорода.

— Пойдем! — подгоняю Анюту.

Первым делом иду к банкомату, снимаю немного денег. Натану необязательно знать, где и как я выполняю его приказание развлекаться. Потом мы выбираем фильм. Нам невероятно везет, я бы даже сказала, невообразимо: попадаем на мультипликационную экранизацию Золушки. Это самая любимая сказка Ани.

Покупаю попкорн, пару шоколадок, пол-литровые стаканы с газировкой. Гулять так гулять, лишние калории потом сожжем на катке. Довольные, топаем в зал.

В здании фонда для детей предусмотрено всё, но вот кинотеатра нет, даже самого крохотного. Только телевизор, и то лишь в гостиной. Может быть, с какой-то стороны оно и мудро — дети больше читают, развиваются. С другой, мультфильм — тоже отличное развитие. Детство должно быть не только полезным, но еще и веселым.

Аня замирает, уставившись на экран, даже попкорн поначалу не берет. Я тоже замираю, любуюсь своим ребенком. Век бы на нее смотрела! Как по мне, нет в мире существа совершеннее, чем моя дочь. Знаю, что мое восприятие уж слишком субъективно, для каждой мамы ее ребенок — самое прекрасное создание на свете. Всё же эта девочка вырастет настоящим сокровищем. И как же мне жаль, что растет она в таком ужасном месте, где красота — совсем не благо.

Я обожаю в своей дочери абсолютно всё, начиная от забавного вздернутого носика, заканчивая чуть искривленными мизинцами на ногах. Это наследство от ее биологического папаши. Единственное, что он ей оставил, за исключением набора ДНК.

А я ведь пыталась с ним связаться после той аварии… Находясь в полном отчаянии, была готова на всё. Рыдала, лежа в больнице, когда Аню забрали соцслужбы, и писала ему с разных аккаунтов в соцсети. Он блокировал все мои попытки с ним связаться. Ответил лишь раз, обозвав психованной прилипалой, и даже выслушать не захотел.

Во всем мире не найдется достаточно места, чтобы вместить всю мою злобу и ненависть к этому человеку. Гад и сволочь! Помоги он мне тогда, может, никакого фонда и не было бы, и я бы не умирала каждую ночь от страха за Аню и ее будущее.

— Как зовут нового дядю, с которым ты живешь? — вдруг спрашивает она.

— Натан, — отвечаю, хоть и сама не знаю зачем.

— Передай ему спасибо за то, что тебя отпустил! — говорит дочь, набивая рот шоколадкой.

Я киваю, но понимаю, что вру. Никогда и ни за что не расскажу Натану об Ане. Ни один из моих будущих джентльменов не узнает о моей дочери. Больше я такую ошибку не допущу!

Среди детей, живущих в фонде, бытует байка, что некоторые дяди, которые решают забрать мам из фонда насовсем, забирают и их детей, строят настоящие семьи. Моя Аня хоть и не признается, но только об этом и мечтает.

Когда Роман узнал, что у меня есть ребенок, он захотел познакомиться с Аней. Тогда ей было всего пять, это был наш с Войтовым первый год совместной жизни. Игры между нами случались лишь иногда, он был щедр, обходителен, и жизнь была более-менее сносной.

О, что за глобальное событие это было для моей дочери!.. Я одела ее в лучшее платье, заплела кудри в косы и повезла в дом Войтова. Аня очень хотела ему понравиться и вела себя идеально. Говорила, только когда спрашивали, ела что давали, слушалась. День уже подходил к концу, всё было хорошо, пока дочь случайно не разбила одну из керамических статуэток. Ничего особенного, обычная ерунда, не было в той статуэтке какой-то глобальной ценности, но это отчего-то так взбесило Войтова, что он попытался ее наказать! Я не дала… После того, как отвезла Аню обратно, он на мне отыгрался сполна. Потом долго еще бухтел, какой у меня неуравновешенный ребенок.

В следующий раз он потребовал меня привезти Аню через пару лет, и это снова стало для нее архиважным событием. Она очень надеялась, что в этот раз уж точно ему понравится, но увы… Жертвой ее приезда стала перевернутая и разбитая чашка чая. Никогда не забуду, как Войтов потом на меня орал.

И первый, и второй визиты стали для Анечки большим испытанием. Для ребенка, который живет без матери, быть отвергнутым — ужасная травма. Аня, правда, перенесла испытание стойко, но я-то понимаю, каково ей было в тот момент.

Она переживала, что не пришлась ко двору, и очень! Только думаю, дело было совсем не в моем ребенке и не в тех предметах, которые она разбила. Просто это не его дитя! Моя дочь — живое доказательство того, что я спала с другим мужчиной, а для него это как ножом по сердцу.

Постепенно Войтов стал всячески ограничивать мои визиты к ней. Оправдания находил самые разные, подчас обходился без них, а позже и вовсе начал этим шантажировать.

Так что я теперь кот ученый. Никому не позволю снова разбить сердечко моей дочери, не хочу, чтобы меня шантажировали визитами к ней. Лучший способ защититься — молчать о том, что Аня вообще есть.

— Мам, дай попкорн!