Читаем 40 градусов полностью

Был август, и былаСлепая обреченностьНа смутные дела,На тщетную ученость.И были отпускаВ леса и на курорты,И поровну тоскаНа бога и на черта.И грянула войнаМеж правым и невинным,Тем временем винаПошла по магазинам,Бойцы – по кабакам,Юнцы – читать о СПИДе.
И плыли облака,Но их никто не видел.

«Лето, закат, ветерок…»

Лето, закат, ветерок.Трепет и медь.Жить надоело, сынок?Надо терпеть.Месяц подряд выходной,Вечность подряд.Все алкаши у пивнойВласть матерят.Милостив бог к дуракам,К тем, кто смешон.Я напивался и сам,Лез на рожон.
Тот, кто смешит, не грешитИ не спешит.Лето! Гуляй на гроши,Весла суши.Пьянствуй, как все на Руси,Да не глупи —Сам себя перенеси,Перетерпи.Закусь летит мимо рта,Водка – бурда.Все здесь всегда – ерунда,Все – навсегда.Лето, закат. ШелупоньПьет у пивной.
Бледный заблудится коньИ вороной.

«Я забыт, как солдат в окопе…»

Я забыт, как солдат в окопе,Чудом выживший в артобстрел.Было б что-нибудь – все бы пропил,Ничего бы не пожалел.Было б счастье – глазел бы счастливо,Без ноги или без руки,Как на мне от близких разрывовРассыпаются глины комки.Было б горе – я выл бы горько,Драл ногтями земную твердь,Гимнастерку рвалИ нисколько
Не боялся быПомереть.Хоть бы что-то со мноюБыло,Хоть бы кто-то со мноюБыл —Я бы выжил,В полную силуЖилДа пил от избытка сил.Все бы предал я, все бы пропил —И любовь, и память, и дом, —И валялся б тогда в окопе,И не думал бы ни о чем.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее