40 ножевых

«Конечно, не такой, – подумала Ника. – Все жены так думают. А материалов по загулявшим мужьям, которых жены потеряли, не счесть. И слава богу, что подавляющее большинство подобных историй заканчивается возвращением гуляки к родным пенатам, а не окровавленным трупом в коллекторе».

– Так, а родственники и знакомые у Алексея в Энской области были? – поинтересовалась следователь Речиц у Надежды Шевкопляс.

– Да, у Леши есть друг Сережа, он живет в Глухарево, в частном доме. Леша у него ночует, когда приезжает в Энск.

– А что говорил этот Сережа, когда Алексей пропал?

– Говорил, что он у него заночевал в ночь с двенадцатого на тринадцатое декабря и рано утром, примерно в четыре часа, уехал на Алтай.

«Странно-странно, – подумала Ника. – С другом Сережей надо будет познакомиться поближе. И побыстрее».

– Так, давайте полные данные этого Сережи: фамилию, имя, отчество, домашний адрес.

– Я только фамилию и имя знаю, – ответила Надежда. – Сергей Чеботков. – А адрес точный я не знаю. Село Глухарево, а где там, мне неведомо. Я у этого Сергея никогда не была. Господи, кто же такое с Лешей мог сотворить? И за что?..

– Так, давайте в протоколе еще отразим сведения об автомобиле Алексея. Цвет, марку, госномер.

– Да, давайте, у меня даже есть с собой фото машины, сейчас достану, – засуетилась Надежда Шевкопляс.

Закончив допрос, Ника попросила вдову подождать на лавочке в коридоре, а сама позвонила Коле Ткачуку:

– Коля, похоже, нам сегодня надо наведаться в Глухарево к другу нашего трупа. Он на данный момент последний, кто видел его живым.

– Блин, Ника, у нас сегодня корпоратив, – в голосе Коли напрочь отсутствовал какой-либо энтузиазм.

– У меня тоже корпоратив. Но у нас есть реальный шанс на раскрытие, а так этот чертила почует, что жареным запахло, и свалит куда-нибудь, – пыталась нагнать жути Ника. – Давай, отправь кого-нибудь с женой трупа в морг на опознание, а сам забери меня и эксперта и поехали в Глухарево обыск делать.

– По «неотложке»? – печально вздохнул Коля.

– По «неотложке». Давай поработаем в уходящем году. Или мне звонить Турусову и жаловаться на тебя? – нахмурила брови следователь Речиц.

– Ника, что начинаешь? Нормально же общались, без негатива, – засмеялся Коля. – Сейчас отправлю Кочеряпкина за потерпевшей и в морг, а сам выдвигаюсь к тебе. Как думаешь, надолго мы в Глухарево? – с тоской в голосе продолжил начальник уголовного розыска.

– В наших интересах, чтобы наш фигурант оказался нашим же жуликом. Вас что, руководство перестало сношать за «темняки»? – задала Ника чисто риторический вопрос.

– Да конечно, не перестало, – уныло согласился Коля.

Закончив беседу, Ника вышла из кабинета, закрыла его на замок, объяснила потерпевшей Шевкопляс, что сейчас за ней придет опер-розыскник Кочеряпкин, а сама решила доложить о сложившейся следственной ситуации своему руководству.

Судя по звукам, раздававшимся из кабинета ББ, тяга к песням Лепса его не оставила.

– То-о-оль-ко-о… рю-ю-юм-ка во-о-одки на сто-о-ле-е-е… – ББ вторил Лепсу громким фальцетом.

Ника поскреблась в дверь кабинета, но заходить не стала. На ее счастье, из кабинета вышел Денис Денисович Кораблев, заместитель руководителя следственного отдела, прекрасно уравновешивающий своего босса в его праздничных порывах, так как сам алкоголь давно не употреблял и песни петь не любил.

Ника коротко сообщила ему, что личность неизвестного из коллектора установлена, что установлен человек, у которого погибший ночевал незадолго до смерти и что она планирует в ближайшее время зайти к нему с обыском.

– Хорошее решение, – одобрил ее план Денис Денисович. – А то друг убитого сейчас узнает, что его нашли, и если он действительно причастен к убийству, то может скрыться сам или скрыть следы преступления. Поезжайте и спокойно работайте, а Борису Борисовичу я сам доложу, когда он, хм, допоет.

– Ладно, поняла, – улыбнулась Ника. – Постараюсь вернуться до корпоратива.

– Может, с вами Преображенского отправить? Его же грех этот ваш труп в теплотрассе…

– Да нет, не надо. Зачем всем праздник портить? Отстреляюсь за себя и за того парня.