40000 лет назад

Рядом паслись стреноженные кони. Много боевых не расседланных лошадей. За их спинами, лагерь с суетящимися вокруг костров людьми. Крики и смех. Все то, что окружает военный лагерь, с отдыхающими после боя или дальнего перехода воинами. Немного правее, так же у костра, Яробуд и Ермох, разговаривают с прислоненным к стволу сосны, обмотанным так, что из-под опутавших его тело веревок торчит только голова, Сучком. Тот явно недовольный морщит лоб, но отвечает на вопросы. Что говорят не слышно, слишком далеко.

– Идем к костру. Тебе надо согреться. – Оборотень заботливо накинул на голого Федограна суконный серый плащ.

«Интересно»? – Подумал наш герой: «Откуда он его взял? У нас же из одежды ничего не было. И сам вон с иголочки одет, хотя босой, как всегда, не любит, брат мой, волк, обувь». – Федор даже улыбнулся своим мыслям: «И Яробуд? Старик тоже в обновках. Неужели это сотник их так приодел? А вот Бера, что-то не видно»?

Увалень словно услышал мысли.

– Брат! – Медведь бежал и орал, пинками разгоняя мешающих лошадей, и уворачиваясь от целящихся в него копыт, недовольных таким отношением к себе животных. – Очнулся, брат! – Могучие руки сдавили с хрустом плечи. – Я говорил, что поможет мой метод. Я говорил, что в воду ледяную надо. Меня так мамка лечила, от укусов этой погани мелкой, когда я на спор в муравейник голову засунул. Если мне помогло, то и тебе должно было помочь. Этот старый ворчун еще сомневался. – Увалень мотнул головой в сторону обернувшегося на крик Яробуда. – А то все: «Дурак да дурак», будет теперь знать…

Тепло растекалось по душе. Не тепло от согревающих солнечных лучей, хотя и это тоже, а тепло искренней радости заботящихся за него друзей. Никогда в его жизни такого с ним не случалось. Мама с папой тут не в счет, они самые близкие люди от рождения. Но вот люди, называющие себя: «друзьями», никогда не проявляли столько искреннего, не показного внимания, отделываясь фальшивой заботой с пустыми глазами, и натянутыми улыбками. Здесь все по-другому.

Яробуд встретил стоя. Внимательно посмотрел в глаза, обнял и резко оттолкнул.

– Садись, сынок.

Это его: «сынок», прозвучало так по-домашнему, что грудь у парня сдавило. Так старый, суровый вояка никого еще не называл, на его памяти. Чувствовалась в интонации деда, в его взгляде и даже в гордо расправленных плечах, гордость за своего ученика.

– Садись погрейся. Сейчас кашки с мясом да взвару ягодного принесут. – Он повернулся в сторону лагеря и рявкнул. – Обед сюда быстро. – И снова повернулся к Федору. – Садись, садись. Тут тебе обновки сотник привез, так ты оденься, не ходи голышом-то. Невместно.

– Силен воин. – Хлопнул по плечу как-то незаметно подошедший Ермох. – Уважаю. – Он встал напротив и посмотрел прямо в глаза. – Когда все успокоится тебя к себе в сотню возьму, и сразу в ратники. Таких в новиках держать только портить. Мне такие вояки нужны. Это ничего что молод.

Между ними резко вклинился учитель, растолкав локтями и повернувшись к Ермоху, скрутил ему дулю в самый нос:

– А вот это видел. – Сощурил он глаза. – Нам такие самим требуются. И рассмеялся. –Выкуси. Хватит трепаться. Вон парню поесть уже принесли, а он еще голый, как новорожденный сосунок. Ну-ка воин! Бегом одеваться! – Дед рявкнул так, что Федор вздрогнул. На столько внезапно тот сменил тон с шутливого на звериный. – Минуту тебе на все. – Развернулся и прохромав к костру сел, вытянув руки к огню.

Сотня ушла, оставив после себя идеальный порядок, даже костровища были укрыты дерном, предварительно до этого снятым. Стоял тут лагерь или нет, теперь было непонятно, на столько все было тщательно убрано и замаскированно. Они свою задачу, догнать беглецов, поставленную князем выполнили, а то, что вместо поимки одели и накормили, знать местному правителю необязательно, тем более что они везли ему трофей: «Нечаянно захваченную, во время погони нежить, которая может, и даже очень хочет, рассказать много интересного».

Беглецы сидели вокруг костра, все пятеро, и молча смотрели на огонь, изредка подбрасывая веточки из-под ног в затухающее пламя.

– Так кто же вы всё-таки такие? – Яробуд наконец задал волнующий его вопрос. – Почему с вашим появлением, в моей жизни, неприятности стали сыпаться на голову с завидным постоянством?..

Но договорить не успел. Костер вдруг как-то внезапно ярко вспыхнул, и окутался дымом, а из леса вышла рысь. Она, мягко, словно плывя, передвигая лапы по траве, смело шла в их сторону. На ее шее сидел, как всегда с трубкой, торчащей из спутанной бороды Чащун, и хмурил густые брови.

– Не успел. – Вместо здравствуйте, выдохнул он с сожалением облако дыма, спрыгивая с животного напротив поднявшихся при его приближении друзей. – Вот досада. – Он толкнул в бок внимательно наблюдавшею за ним рысь. – Все, приехали. Иди назад, в лес. Не нужна больше. Когда понадобишься кликну.

Словно ожидая чего-то подобного, мощный зверь резко развернулся и прыжками скрылся в ельнике, а нежданный гость прошел мимо замерших хозяев, и уселся у костра: