419

Свой независимый бизнес Уинстон начал с простой покупки программы для сбора электронных адресов. Прогонял случайные фамилии через поисковик, нажимал «Выделить все», скопированный текст сваливал в эту программулину, а та потом выцепляла адреса. Вырезать, вставить адреса в поле «скрытая копия» письма в любой веб-почте, добавить стандартный «форматный» текст – «Уважаемый сэр/Уважаемая мадам, я сын изгнанника, нигерийского дипломата…» – добавить еще один адрес, куда отвечать, – и готово дело. Наука, а не искусство. Уинстон это понимал. Чем больше писем разошлешь, тем больше шансов получить ответ. Работает грубая математика.

Трудолюбивый парнишка за один день рассылал сотни, а то и тысячи писем. Шлешь, пока твой почтовый адрес неотвратимо не закроют с пояснением: «ВНИМАНИЕ! Превышен лимит исходящих сообщений». Потом несколько дней ждешь, когда просочится ручеек ответов на тот адрес, который ты указал в письме. (Нельзя, чтоб они просто жали «Ответить», – первый-то адрес грохнется.) Те, кто отвечал, пусть хотя бы «вы ошиблись адресом», получали личное сообщение. Но все равно – тяжкая это рыбалка; клевать клевало, а улов редок.

Уинстон быстро сообразил, что массовые рассылки обеспечивают количество, но проигрывают в качестве. Очень обескураживает – десятками тысяч рассылаешь мольбы, а в ответ тишина или письма почтовых роботов. Как будто весь мир на тебя плевать хотел. То ли люди научились лучше соображать, то ли спам-фильтры – лучше работать. Поскольку глупость человеческая безбрежна, Уинстон подозревал, что проблема скорее в фильтрах, чем в скачкообразном росте критического мышления. Спам-фильтры – они как траулеры: волочат сети по морскому дну, топят лодки, путают лесы одиноким рыбакам, которые всего-то-навсего хотят худо-бедно прокормиться.

В дикого зверя не кидаешься песком. Кошку не ловишь, грохоча в барабан. Уинстон это понимал – и однако же вот они, красавцы: сидят горбятся, все в дыму, спамеры разбрасывают по киберпространству свои «форматы». Это у них называлось «ковровая бомбардировка». Поистине непродуктивная трата времени, считал Уинстон.

Он-то не такой. Сбор адресов и массовые бомбардировки он оставил и теперь с самого начала изучал свои жертвы, тщательно наводил прицел. И не прибегал к этой грубой, нарочитой безграмотности, к смехотворным ошибкам, которые телеграфировали: «Перед вами невежа с миллионами долларов, приходи и забирай». Подобные, как они назывались, «форматы» рассчитаны на глупую жадность, на людей, которые хихикали, замышляя, как бы эдак ограбить якобы легковерного нигерийца. Уинстон выискивал умную жадность или хотя бы вдумчивую. Предпочитал более… изящный подход. Да, удачное слово. Массовые рассылки «форматов» вслепую – это не для него. Он наносил удар хирургически, а не палил из пулемета во всех без разбору.

Себя Уинстон полагал исследователем человеческих душ – предан своему делу, вечно редактирует свои заходы, оттачивает поисковые инструменты. Он пользовался деловыми каталогами. Годовыми отчетами. Буклетами. Новостями. Даже этим старьем несусветным, онлайновыми «Желтыми страницами». Выбираешь мишень, тонко подстраиваешь «формат», делаешь ход. Поиск в «Фейсбуке», пара запросов вдогонку – и вот тебе довольно точный портрет: возраст, политические взгляды, религиозные предпочтения, нишевые интересы. С этим можно проскользнуть через границы доверия, спекулировать на ложной «общности». «Я, как и вы, пресвитерианец…» «Поскольку я тоже поклонник сэра Артура Конан Дойла…» «Как преданный читатель вашего блога о свадебных приколах…» «Уважаемый сэр! Должен признаться, ваша статья о певчих птицах Южной Каролины совершенно меня заворожила. Я и сам давно мечтаю увидеть золотоголового синего танагра на воле…»

Подготовки уйма, но едва заловил жертву, она уже не вырвется. А когда жертва на крючке – играй с ней, веди, преодолей начальное сопротивление, временами давай слабину, потом выбирай. Уинстон родился и вырос в городе, но понимал, что одну рыбу ловят в гигантские сети, другую – на наживку, а есть такая, которой требуется острога, мгновенный стремительный удар. Он, конечно, рыбачил не на лесу и крючок – на слово, орудовал не мечом, но мечтой. Эта игра – больше сказительство, чем кровавая охота. Временами Уинстон видел себя торговцем грезами, кинорежиссером, сценаристом, а его мугу становился персонажем пьесы, поставленной ради него одного.

Или ради нее.

Мугу женского пола были редки, но попадались. Выманили же у гонконгской вдовы миллионы? Роскошная афера, а в заголовки попала, лишь когда эти дубоголовые из Комиссии по экономическим и финансовым преступлениям все-таки выследили зачинщиков и – хватило же совести! – не приняли взятку, а отправили под суд. Даже деньги старухе вернули. Идиоты! Уинстон печалился – какое расточительство, столько работы псу под хвост, и все из-за доброхотов из КЭФП, не понимающих его бизнеса.