4321

Дело тут было вовсе не в Бобби. Тот был по-прежнему тем же самым Бобби, только постарше, поопытней, позадумчивей, но все еще тем великодушным мальчишкой, кто не способен думать ни о ком плохо, самым верным и любящим другом Фергусона, тем, кто любил его больше, чем когда-либо любил его кто угодно, включая Эми, особенно включая Эми, и каким же Бобби был живым вечером того их единственного ужина в Рочестере, в гостинице «Пляж полумесяца», каждые четырнадцать секунд обнимал Маргарет и говорил о прежних временах в Монклере, о славных деньках их второго года учебы, когда рука Фергусона еще была цела и они вместе играли в команде, самые молодые стартовые игроки в той команде-победителе конференции 16-и-2, в команде, что выиграла ту самую игру

. Конечно, Бобби не мог не говорить об

игре

, потому что говорить о ней он никогда не уставал, и когда Фергусон попросил его еще раз рассказать эту историю для Маргарет, Бобби улыбнулся, поцеловал жену в щечку и пустился излагать события того майского дня шестилетней давности. Вот как все было, сказал он. В игре с Блумфильдом дошли до счета один-ноль в последнем иннинге. Один вылетел, двоих ввели, Арчи на третьей, а Калеб на второй, Калеб Вильямс, старший брат Ронды, и тут возникает Фортунато, и тренер Мартино сигналит удар с блокировкой битой, два раза пристукнул по козырьку кепки, а затем снимает кепку и чешет голову, такой был сигнал, единственный раз, когда он его подал, – не просто удар с блокировкой ради самоубийственного отжима, чтоб одну пробежку вызвать, а ради двойного самоубийственного отжима, чтобы вызвать две. Никто в истории никогда не додумывался о такой игре, а Сал Мартино ее изобрел, потому что он гений бейсбола. Провести такую игру трудно, поскольку тебе на второй нужен быстрый бегун, но Калеб бегал быстрее некуда, самым быстрым бегуном был в команде, и вот прилетает подача, и Фортунато закладывает хороший удар с блокировкой, медленно так ведет его помаленьку направо от горки. К тому времени, как подающий до него добегает, Арчи уже пересекает пластину сравнять счет. Прикинув, что делать больше нечего, подающий бросает на первую, и Фортунато вылетает на три или четыре шага. Но подающий не понимает вот чего – что Калеб уже побежал в то же самое время, что и Арчи, как раз пока он размахивался, и к тому времени, как первый базовый ловит мяч, Калеб уже на три четверти как на пути домой. Все в Блумфильде орут первому базовому Кидай мяч! Кидай мяч! – поэтому он кидает мяч на домашнюю, но бросок его запаздывает, жесткий бросок прямо в перчатку принимающего, но оно на пару секунд позже, чем нужно, и Калеб проскальзывает с триумфальной пробежкой. Туча пыли, и Калеб вскакивает на ноги, вскинув руки вверх. Победа из поражения, крупный выигрыш из корявенького пустячка – крохотного ударчика с блокировочкой. Никогда ничего подобного не видел. С тех пор я играл в сотнях игр, но та была лучшим и самым волнующим из всего, что я видал на бейсбольном поле, мой момент номер один из всех моментов. Две пробежки, мальчики и девочки, а мяч и тридцати шагов не пролетел.