438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

Это был танец, который он исполнял десятки раз и редко спотыкался. Когда профессиональные спортсмены достигают высочайшего уровня концентрации, они говорят, что все вокруг начинает происходить как бы в замедленной съемке, отсюда поистине невообразимая координация футболиста, который делает маневр и проводит идеальный удар головой, посылая мяч в угол ворот. ДЛЯ АЛЬВАРЕНГИ ЭТА АТАКА ВАЛОВ, ПЛЕСК ВОЛН И ВОЙ ВЕТРА БЫЛИ ЕГО ИГРОВЫМ ПОЛЕМ. В ЕГО ГОЛОВЕ ПРОИСХОДИЛО ГРАНДИОЗНОЕ ШОУ, И ОН БЫЛ ЗВЕЗДОЙ НОМЕР ОДИН НА ЭТОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ. Потом, лежа в гамаке в своем бунгало в Коста-Асуль, он будет рассказывать коллегам-рыбакам очередную захватывающую историю, которая, несомненно, станет определяющим моментом в его великолепной карьере капитана.

Однако Кордоба не разделял уверенности Альваренги. Напуганный донельзя, он становился все более злым, агрессивным и нервным, открыто отказываясь выполнять приказания вычерпывать воду. «Я посмотрю, что я смогу сделать!» – кричал он. Страх Кордобы усиливался из-за растущего уровня адреналина в крови и парализующей волю мысли о перспективе утонуть в море. Альваренгу раздражал этот бунт на корабле. Он то и дело говорил своему молодому напарнику: «Когда мы доберемся до берега, между нами все кончено. Мы никогда больше не будем работать вместе. Никогда, слышишь?»

Потом Альваренга попробовал применить другой подход. Он попытался немного успокоить парня, одержимого приступом истерии.

– Ты же любишь деньги? – спросил он Кордобу.

– Конечно, я люблю деньги, – ответил тот.

– Ну вот и пройди через это испытание. Я не виноват в том, что на море разыгрался шторм. Это естественно, и такое время от времени случается с каждым рыбаком. Теперь пришла наша очередь пострадать немного. Но мы же не умрем от этого.

Альваренга теперь уже жалел, что не дождался своего старого напарника Рэя, с которым плавал на протяжении прошлого года. Рыбаки так сблизились, что стали называть друг друга mi pareja (мой партнер), как обычно говорят о супругах. Такое обращение было признанием ежедневных самоотверженных усилий в работе, которую они выполняли друг с другом наравне. «Мы понимали друг друга с полуслова, и мне никогда не приходилось говорить Рэю, что делать», – рассказывает Альваренга. Он представлял, что будь на месте Кордобы Рэй, тот бы черпал воду обеими руками и одновременно шутил, травил байки и болтал не переставая. Он, наверное, даже умудрялся бы при этом одновременно курить косячок марихуаны.

Кордоба все больше поддавался отчаянию. Он замерз и практически впал в состояние оцепенения. Альваренга не мог бросить румпель и начать вычерпывать воду сам. В то же время он не мог просто смотреть на то, как лодка наполняется водой. Уровень воды в ней достигал уже 30 см и подбирался к его икрам. К тому же вода была ненужным балластом, нарушавшим устойчивость лодки. Она плескалась от кормы к носу, и ее веса было достаточно, чтобы заставлять двух людей скользить по палубе туда-сюда. Волны теперь были такими высокими, что, когда они ударялись о борт лодки, людей жестоко бросало из стороны в сторону. Один раз, когда налетела особенно сильная волна, Кордоба отлетел и ударился о край скамейки. Альваренга с беспокойством следил, как его молодого напарника швырнуло через всю лодку. Он молча восхитился хорошей физической формой парня. Кордоба пережил четыре или пять таких падений, которые вырубили бы большинство других людей. «Все дело в правильном положении, – подумал Альваренга. – Он просто не знает, как нужно развернуть свое тело».

Альваренга продолжал сидеть на корме. Он вцепился в двигатель, крепко сжимая румпель и намереваясь провести лодку сквозь шторм, который уже достиг такой силы, что инспекторы порта по всему побережью запретили выходить судам в море, а находящимся в рейсе рыбакам велели немедленно вернуться на берег. Альваренга же никогда не слушал радио. Вместо этого он представлял восторженные крики, которыми его встретят на берегу, когда он пришвартуется к причалу в лагуне Коста-Асуль. Еще одно триумфальное прибытие Чанчи! Но его радужные фантазии были прерваны очередной серией воплей и криков Кордобы. Кажется, молодой неопытный напарник начал сходить с ума. Он стоял, развернувшись лицом к ветру, и выкрикивал ругательства в адрес разбушевавшейся стихии.

– За что Бог так немилосерден ко мне? – вопрошал Кордоба. – Почему он так жестоко наказывает меня?

На протяжении следующих трех часов Альваренга шел строго на восток. Он скользил по волнам по диагонали. Когда ему нужно было повернуть на север, он тянул румпель на себя, что заставляло лодку разворачиваться в крутом повороте налево. Если же отодвинуть румпель от себя на всю длину руки, то это позволяло круто развернуть лодку направо, то есть на юг.